чудненькую Эллу, ни дивненькую Беллу, ни миленькую Стеллу выдержать было невозможно, но по отношению к родственникам мама была наидобрейшим и наидоверчивейшим существом, способным на любые подвиги. Все родственники вили из нее веревки. Она верила всем. И во всех видела только светлые стороны. Только…
На своей собственной территории родственники почему-то принимали нас намного прохладнее и не с таким горячим энтузиазмом, как мы их. У некоторых даже не удавалось попить чаю. С тем самым вареньем. Почему-то в гостях были мизерно-микроскопические порции (в отличие от наших), а хозяева почему-то соревновались с гостями, кто меньше съест, так вяло ковыряя вилками салатики, будто есть с аппетитом – неприлично.
– Что ж вы все сидите и сидите, ничего не едите? – кручинились хозяева. – Попробуйте селедочку!
Ну, разве что попробовать. Есть-то все равно нечего. А что есть? Тонкие до прозрачности кусочки селедки (сколько гостей, столько и кусочков) лежали на крошечных селедочницах в таком эстетическом порядке, что нарушить эту красоту было варварством. А котлеты? Нечего объедаться: каждому в тарелку подавалась одна-единственная котлета. Под расчет: сколько людей, столько и котлет. Правда, мужчины получали дополнительную половинку – полторы котлеты. Их (котлеты, а не мужчин) лично своими ручками распределяла рачительная хозяйка, чтобы не дай Бог, не взяли по две, а то и (страшно подумать) по три!
Напряженное внимание, «что еще принесут или не принесут», перерастало в неестественно затянутую паузу. Могут и не принести! Корчась в приветливой улыбке, хозяева церемонно спрашивали, заранее подразумевая отрицательный ответ:
– А кто не хочет чаю или кофе? Линчик, ты правда не хочешь кушать?
Почему бы и нет? Мне хотелось сказать: «Я хочу!», но мама, не желая никого обременять, подталкивала меня в бок и, деликатно ссылаясь на срочные дела, вставала из-за стола, так и не познав всех прелестей чайной церемонии.
Вслед неслось не очень настойчивое (а вдруг мы передумаем и вернемся):
– Как?! Вы уже уходите? Подождите, я же хотела вскипятить чайник!
Как-то мы, в предвкушении радостной встречи, поднимались на четвертый этаж без лифта к дяди-левиному сыну Вове. И услышали голос тогдашней Вовиной жены:
– Вовка! Ешь быстрее курицу, а то Сокольские тоже захотят!
Главное, чтоб доесть успели! Я не против родственников, но если мы – им, то пусть и они – нам. А если только мы, да мы…
Пришлось восстановить справедливость. Как бы невзначай, я совершила утечку информации. По телефону и совершенно секретно от мамы. Голосом хорошей девочки, пекущейся о ближнем. Могу же я проговориться (по секрету всему свету), нечаянно выболтав то, о чем якобы умалчивают взрослые?
Я «проговорилась»:
– Так не хочется вас огорчать, но… Дело в том, что мы ходили лечить зубы… И, представляете, подхватили болезнь Боткина. Вся семья болеет желтухой, все желтые, как лимоны… Надо же, какие недобросовестные