душа, подгрызаемая глистами оболочка, ему бы в дом, армейскую товарищу с вылавливанием спрятавшегося старика помогать, но он не идет, попыхивая сигаретой, о неверности незнакомого ему мужчины размышляет, у заместителя мэра любовниц, наверное… да будет мне на него наговаривать. Я не наговариваю, а завидую. Завести любовницу и я пытался – предмет страсти избрал, телефон у нее попросил, но она не подхватила, дайте мне успокоительного! И от глистов я бы что-нибудь выпил. С армии они у меня. Питались мы вроде неплохо, в офицерской столовой, но из наших офицером девять десятых с глистами были. Когда демобилизовывались, выводили, а в меня въелись и ни шагу назад! Удерживаем позицию до его издыхания! К их особенностям я привык. Твердость духа уже иногда сохраняю.
Лу! Заждался я тебя, мудака!
Разволновавшись Харин в дом меня кличет. Надо ему сказать, что сейчас приду. Секунду, Ха, рядом с собой ты через секунду меня увидишь. Вопрос простой и решаемый.
Моя фамилия Лукорьев, его Харин, клички у нас соответственно «Лук» и «Харя», но на время похищения мы их слегка видоизменили – в целях конспирации, разумеется. Переговариваться, используя настоящие клички, непредусмотрительно: похищаемые услышат, запомнят, нам бы и физиономии закрытыми держать, но «Харя» сказал, что черт бы с ними, с физиономиями.
Виктор Харин меня иногда удивляет не совсем в лучшем смысле. Но его власть надо мной велика. Голова у него целая, на учениях не пробитая, куда мне с ним тягаться. Подчиненную роль я для собственного блага себе отвел. Согласившись следовать за менее безнадежным, застраховаться хотел – единолично я бы заплутал, а с ним зашагую не в чащу, в выкопанную сосновыми двойниками ловушку не провалюсь, сосновые двойники – это не сосны. С зашедшимся сердцем ожидаю, что они меня и здесь, на даче заместителя мэра, из похожего на сосны что здесь у нас имеется?
Сосна! Может, не сосна, но как сосна – отнюдь не как обычная. Из основания она расходилась на два ствола, на две части, ну и теперь первая часть у нее – высоченное дерево, а вторая – пенек.
Приглушенные стенами крики. Харин снова орет, настойчиво зовет меня внутрь, дерево он у нас. Не тупой, как дерево, а дерево мощное, видное, я по фигуре его позначительнее, но я пенек, к низвергнувшему меня ранению приплюсованы глисты и задержка мочи, будь я сколько-нибудь полноценен, Харин бы меня к сотрудничеству не склонил.
Поедем, говорит, похищать, микроавтобус я уже раздобыл. А кого мы, Харя, похищать-то намерены? Он заявляет, что мог бы мне и не отвечать, но ответит – заместителя мэра мы умыкнем. Со всей семьей в придачу.
Бурная ночная жизнь вчера у Харина что ли? Водка, шмаль, чем он там еще мозги потравил, я на учениях пострадал невосполнимо, но он-то соображать должен: государственную шишку, да с семьей – на дело отправимся и к нарам намертво прирастем. О Харине я мнения наилучшего, а о себе наоборот, но знаешь