с небрежной ловкостью пропустил ее через пальцы, на мгновение задержал кругляш перед глазами Мамоцких и положил на стол. – Ты сам должен все решить, Ефим. Ты ведь умный. Не хочешь дачу продавать – ищи деньги. Два месяца. Или меньше.
– Ты же говорил – два.
– А еще я говорил, что нарушаю все возможные правила, – напомнил Крылов.
– Да, ты говорил. – Мамоцких сглотнул. С огромным трудом отвел взгляд от лежащей на столе фишки, что-то прошептал себе под нос и тихо сказал: – Я хочу предложить тебе… В счет долга.
– Что предложить?
Ефим наклонился, поднял и водрузил на стол принесенный пакет, аккуратно развернул оберточную бумагу.
– На даче нашел. Лазил по чердаку и нашел. Давно там лежала. – Заинтересовавшись, Эльдар и Анна подошли ближе, но Мамоцких не обратил на них никакого внимания – он смотрел на Крылова: – Тебе понравится.
Ефим принес изящную палисандровую шкатулку, длиной около двадцати дюймов. Золотые уголки, аккуратный замочек и чеканный медальон на верхней крышке: веретено и клубок ниток.
– Что это? – Только Ахметов уловил раздражение в голосе Никиты.
Мамоцких молча открыл шкатулку. Две колоды карт на зеленом бархате.
– Подарочный набор? – разочарованно скривился Эльдар.
Что именно Ахметов ожидал увидеть в шкатулке, осталось неизвестным. Но вот один интересный момент он из-за своей несдержанности упустил: в тот самый миг, когда Ефим откинул крышку, Анна вздрогнула и удивленно распахнула глаза. Но тут же взяла себя в руки и кинула быстрый взгляд на Эльдара – тот ничего не заметил.
– Мой прадед изъял шкатулку у…
– Изъял? – Никита брезгливо скривился. – Скорее – отнял?
– Красная цена этому барахлу: пять сотен, – махнул рукой Ахметов. – В арбатских ларьках бывают наборы и получше.
– Карты и шкатулку изготовили в восемнадцатом веке, – насупился Мамоцких. – Это не современная подделка. Прадед изъял шкатулку у графа Сергея Чернышева. Она очень ценная.
– Неужели? – презрительно протянул Никита.
– Бабка рассказывала, что граф Чернышев обещал отвести прадеда к спрятанным фамильным сокровищам, обещал отдать все, если его отпустят с этими картами.
– Какой же ты идиот! – Аарон Мамоцких от души ткнул Сергея в зубы. – «Отдам фамильные драгоценности»? Да ты и так их мне выдашь, буржуйская морда. Сам выдашь!
Кулачок у комиссара был маленький и костлявый. И сам он был маленьким, щуплым, поминутно шмыгал вислым носом и облизывал губы. От призыва на Первую мировую гимназист Мамоцких спасся, прикинувшись дурачком, и с тех пор никак не мог избавиться от некоторых привычек, приобретенных во время кратковременного пребывания в сумасшедшем доме.
– Говори, сука, где камушки? Где золото спрятал?!
И снова тычки в зубы, удары по заплывшим глазам, по почкам. Аарон только примеривался к настоящим пыткам, разминался и с жалостью думал о том, что проклятый граф успел вывезти куда-то семью. Отдать бы его жену революционным матросам «на перевоспитание»!