неприятный факт убийства в семье. В детстве он был проблемным ребенком, в юности обнаруживал преступные наклонности, в зрелом возрасте – необузданный темперамент. В семейном кругу всему этому, возможно – даже обязательно, – находили какие-то извинения. Его могли оплакивать, ему могли симпатизировать, могли твердить себе самим, друг другу и всему миру, что сам он на деле ни в чем не виноват, что придут психологи и все объяснят! Очень, очень и очень удобная позиция.
– И теперь… – Калгари умолк.
– И теперь, – сказал мистер Маршалл, – ситуация приняла совершенно другой облик. Совершенно другой. Пожалуй, даже пугающий.
Калгари полным откровенности тоном проговорил:
– Значит, принесенная мной новость была неприятна и для вас, так?
– Вынужден признать это. Да. Да, честно признаю, что я был… расстроен. Дело, вполне благополучно закрытое – да, я действительно вправе воспользоваться словом «благополучно», – теперь открывается заново.
– Вы говорите это как официальное лицо? – спросил Артур. – То есть с точки зрения полиции дело будет открыто заново?
– О, вне сомнения, – отозвался Маршалл. – Когда Джек Эрджайл был признан виновным под тяжестью непреодолимых улик – присяжные выходили из зала всего на четверть часа, – с точки зрения полиции это стало завершением дела. Но теперь, при условии полного посмертного помилования, дело открывается заново.
– И полиция вновь приступит к расследованию?
– Я бы сказал, почти непременно. Конечно, – добавил Маршалл, задумчиво потирая подбородок, – учитывая обстоятельства дела и прошедшее время, сомнительно, что они сумеют добиться какого-либо результата… Со своей стороны, я бы усомнился в этом. Они могут прийти к выводу, что виновен один из тех, кто находился в доме. Они могут даже выдвинуть весьма остроумное предположение о том, кто мог это сделать. Однако добыть определенные улики будет нелегко.
– Понимаю, – проговорил Калгари. – Понимаю… Да, именно это она и имела в виду.
– О ком вы говорите? – резким тоном спросил адвокат.
– О девушке, – ответил Калгари. – Об Эстер Эрджайл.
– Ах да. Молодая Эстер… – Уже с любопытством Маршалл спросил: – И что же она вам сказала?
– Она говорила о невиновных, – ответил Калгари. – Сказала, что теперь важно не кто виноват, а кто не виноват. Теперь я понимаю, что она хотела сказать…
Маршалл бросил в его сторону пронзительный взгляд.
– Готов допустить это.
– Она имела в виду именно то, о чем вы говорили, – сказал Артур Калгари. – Она подразумевала, что теперь вся семья снова окажется под подозрением…
Маршалл перебил его:
– Снова – не то слово. На самом деле семья никогда прежде не подпадала под подозрение. Джек Эрджайл с самого начала был самым очевидным подозреваемым.
Калгари отмахнулся.
– Семья окажется под подозрением и может надолго, а то