сидений. Был с ними еще кто-то, но лица третьего пассажира Максим не запомнил, тот забился на последнее сиденье и притих.
Очередная остановка совпала с временным просветлением сознания. Максим сел, преодолевая дурноту, но тут с лязгом открылась боковая дверь, пахнуло холодом, свежестью, в клубах взвихрившегося пара появилась фигура одного из громил.
Вербовщик вдруг отчаянно закричал:
– Серый, не надо! Я заплачу! Я…
Хрусткий удар оборвал надрывную мольбу. Максим инстинктивно сжался, наблюдая, как вербовщику заткнули пасть кляпом, а третьему пассажиру зачем-то завязали глаза.
Он понял, что тихо отлежаться, а когда представится момент – ускользнуть не выйдет.
День заканчивался еще хуже, чем начался. Куда их привезли, бесполезно даже гадать.
– Встали! Быстро!
Максим зашевелился, кое-как поднялся на четвереньки, затем кто-то схватил его за шиворот и рывком поставил на ноги.
– Выходим по одному!
Он тупо подчинился. Ноги казались ватными, после сумрака салона микроавтобуса и долгой монотонной езды окружающее поначалу воспринималось нечетко, но холод, оглушительный рев двигателя и ледяной ветер быстро привели Максима в чувство.
Он хотел осмотреться, но новый окрик, сопровождаемый ударом приклада в спину, толкнул его в нужном направлении.
– Вперед! На борт!
Вертолет… Максиму вдруг стало по-настоящему страшно. Машина, притаившаяся во тьме, казалась огромным ревущим монстром. Ветер, бьющий из-под вращающихся лопастей, валил с ног, кто-то больно подталкивал в спину стволом автомата, вокруг расплескалась вязкая ночная мгла, под ногами дыбилась замерзшая комьями грязь, в голове плавал красноватый туман. Похоже, что, кроме удара по затылку, он получил дозу какого-то препарата, подавляющего волю, заставившего подчиняться, идти из последних сил, вскарабкаться в чрево металлического чудовища и снова притихнуть, в ожидании скорой, но явно не доброй развязки…
Он ошибся. Перелет был долгим и трудным.
Максиму казалось, что на него положили бетонную плиту. Сила тяжести постепенно росла, он молча извивался, как червяк, пытаясь выползти из-под навалившегося непосильного груза, кто-то гоготал, глядя на его потуги, потом, спустя некоторое время чуть отпустило, гравитация начала слабеть, зато пришло резкое и неприятное чувство зависания внутренностей.
Муть в голове так и не прошла.
Он лежал на полу, ощущая только холод металла, пока резкий толчок окончательно не привел его в чувство.
Снова окрик, резкий, будто удар хлыста:
– Встали! В темпе!
Военно-транспортный вертолет совершил посадку невдалеке от мрачного скопления руин, и Максим, которого пинками подняли на ноги и вытолкали наружу, увидел, как в кромешной тьме, метрах в ста от площадки приземления, над приземистыми, полуразрушенными постройками старой подстанции с равными интервалами бьют стелющиеся вдоль промерзшей земли ветвистые молнии.
В ослепительных вспышках были видны