имеющиеся в наличии «мы» в виде аспирантов и ассистентов тут же отсылались за приличным чаем («Пожалуйста, зелёный. «Слеза невесты»), итальянской выпечкой и букетом цветов («Только не розы! Она, эта, их ненавидит!»). Покупалось, как правило, сезонное. Без целлофана и многоцветного нагромождения ленточек. Эта не любила бессмысленные «богатые» упаковки, предпочитая богатую суть. Деньги при этом из кафедрального «общака» на «представительские» нужды забывали выдать. Потом «мы» могли долго ходить с чеками за старшей лаборанткой, но до результата не дошёл ни один. Потому что Антонина Павловна просто кассовым чеком не удовлетворялась. Ей нужен был товарный. И накладная. На розничный чай и выпечку их, как общеизвестно, не выписывают. Не говоря уже о цветах, пусть даже и не розах. Так что квадратики и прямоугольнички тонкой бумаги, испещрённые мелкими символами, подтверждающими, что аспирант или ассистент прикупили за свои кровные «Чай китайский зел. «Нефритовый жезл» – 457 руб. 43 коп.» и какие-нибудь хитро выпеченные булочки с корицей за 269 руб. 00 коп. из итальянской ресторации неподалёку («Парочку купите, не положим же мы на тарелку одну!»), истлевали у особо дотошных в недрах портмоне. Молодняк поумнее при следующем появлении великой этой рассыпался по этажам лечебного учреждения, на базе которого находилась кафедра, и не появлялся на территории вплоть до того момента, когда белый «Мерседес», подаренный этой Шефом, не растворялся в туманных далях больничных дорог, витиевато ведущих к шлагбауму. Елена Геннадьевна работала не здесь. Она трудилась руководителем центра репродуктивной медицины, созданного специально «под» неё. Дело, надо сказать, благое. Лечили бесплодие и занимались всеми видами экстракорпорального оплодотворения. Так что Елена Геннадьевна, вопреки мнению вечной старшей лаборантки, была не только красивой, но и умной. Не только умной, но и хитрой. Не только хитрой, но и властной. Не только властной, но и чётко отделяющей чёрное от белого. Но при этом умеющей смешивать все цвета спектра в нужные ей оттенки и умело пользоваться ими для писания картины собственного бытия. Она была девушкой работящей, с характером и при должности. В свои тридцать с небольшим добившись таких вершин, какие иным в этой специальности и пожизненно не светят. При том, что из семьи происходила самой обыкновенной, да и связь с отчим домом давным-давно утратила, решив однажды, что если уж помогать не могут, то мешать не будут тем паче. Особенно мама, большая любительница мешать. Папа и сам «отвалился», и уже давно, у него вообще другая семья, и спасибо ему за всё, что было. Елена Геннадьевна Кручинина уже даже была почётным гражданином города и получила из рук мэра медаль «За выдающиеся заслуги перед медицинской наукой и многолетнюю педагогическую деятельность». И пусть иные потихоньку и хихикали над «выдающимися» и особенно «многолетней», но сами ничем таким в пространство особо не выдавались. Выдающимся сплетничать особо некогда и завидовать недосуг. А время – вообще категория относительная. Иногда и час может стать вечностью. В такой профессии да с такой
