на высокой тумбочке в углу – бюстик Наполеона. Перед книгами в книжном шкафу несколько фотографий – Виктор Николаевич с разными людьми. Маша узнала на одной писателя Фазиля Искандера – стоят с Ружевичем возле книжных полок, улыбаются друг другу. На другой – Виктор Николаевич с журналистом Дмитрием Быковым. Значит, Ружевич с ними дружит. Что ж, это неудивительно: для небольшого Смоленска он фигура редкая, им повезло, что он здесь живет.
– Присядьте, Мария Владимировна. – Ружевич пододвинул ей стул. Сам он удобно уселся в свое рабочее кресло. – Вы уже год у нас, должны освоиться. Нравится вам музейная работа?
Маша отвечала, Ружевич спрашивал. Разговор выходил совсем не страшный и даже увлекательный.
Говорили о музейных делах.
– Мы, музейные работники, должны постоянно расширять фонды.
В голосе Виктора Николаевича звучала такая искренняя заинтересованность, что Маша тоже всерьез задумалась о расширении фондов и даже захотела успокоить Ружевича на этот счет.
– Вы не переживайте, Виктор Николаевич, – она подалась вперед, – мы расширяем постоянно. К нам в отдел Великой Отечественной войны много приносят и документов, и вещей той поры, да и сами ездим собираем. Таня недавно в Ельню ездила, очень интересные экспонаты привезла. Например, каску бойца со следом гранаты, изнутри метка нацарапана. Владимир Олегович может подробно об этой каске рассказать – он ее сейчас как раз изучает. Скорее всего, выставим в экспозицию – там, где о дивизии Флерова, во втором зале.
– Да-да, – быстро согласился он, – ваш отдел как раз в этом плане успешно работает. Вот с более ранними документами и экспонатами, пожалуй, несколько хуже обстоят дела. Но и здесь вы внесли свою лепту – передали листочек XIX века. – Маша порадовалась, что сдала листочек с непонятным рисунком в музей – до того он хорошо, ободряюще улыбнулся. – Видите, даже дома у музейных работников могут заваляться старинные документы. Кстати, у вас больше ничего нет? Это ведь, кажется, в бабушкиных бумагах вы нашли листочек? Может быть, и вещи сохранились той эпохи? Какие-нибудь украшения или мелкие поделки для интерьера: подставочки, пепельницы, рамочки, ключики, просто красивая ковка. Имейте в виду, все это музей может приобрести. Даже небольшие вещицы XIX века – из простых металлов, не имеющие большой рыночной ценности – музейную ценность представляют.
Маша задумалась. Да нет, какие там у бабушки украшения, откуда? Наследства тоже не было: у прабабушки не осталось ничего после войны, тем более ничего старинного. Подставочек и пепельниц вообще в доме не бывало. Помнится, если кто-то из гостей начинал курить, бабушка ставила на стол блюдце вместо пепельницы. Были у бабушки две-три простенькие брошки, одна из них с янтарем, а больше ничего. Но брошечки уже после войны куплены, ширпотреб, штамповка. И от мамы остались только современные недорогие бусы, колечки серебряные – они у Маши в пластмассовой коробочке лежат, просто как память. Они вообще 1980-х годов, какая там старина! Грабители и те не взяли.
– Нет, Виктор Николаевич, вряд ли. Прабабушка в войну