способности. Они многое пережили вместе, но вытащить гигантского био за пределы Купола не удалось – уж больно узок оказался Проход. В итоге Громобой, скрепя сердце, разорвал связь с био, позволив тому снова распоряжаться собой без посторонних приказов. Одному богу известно, что в итоге стало с Щелкуном. Впрочем, нейромант практически не сомневался, что зубастый био вполне сможет сам позаботиться о себе. Ведь теперь, по крайней мере, ему не придется вечно спасать маленького бородатого хомо от самых разных бед.
Взгляд Бо отвлек Громобоя от раздумий. Супруга смотрела на него многозначительно, очень красноречиво. Бородач недоуменно выгнул бровь, и Бо веско кивнула. Такое поведение жены весьма удивило Громобоя. Она хочет взять с собой двух этих горемык? Но почему? Сочувствует им? А не пора ли, после стольких лишений, наконец думать только о себе, только о собственном счастье? Или она снова хочет привязаться… и потерять?
Хотя… разве не похожа история этих Лары и… как там ее суженого?.. на них с Бо? Разве не скитался Громобой по самым злачным закоулком Богом проклятой Зоны в попытке отыскать свою возлюбленную? Разве не отчаяние вело его по лабиринту московских улиц, разве не оно бросало в самое пекло, когда нейромант окончательно терял надежду найти свою суженую среди полуразрушенных домов?
Лара смотрела на бородача с мольбой, и он все-таки сдался.
«Хреново, что моя совесть все никак не подохнет», – с грустью подумал Громобой, но вслух нехотя произнес:
– Что ж, ладно. Можете пойти с нами… в виде исключения.
– Мы очень постараемся не стать обузой, – быстро выпалила блондинка.
– Надеемся, что у вас получится, – сказала Бо, поднимаясь.
Громобой повернулся к Вану, и тот с сосредоточенным лицом кивнул ему – мол, так и есть, будем пытаться помочь, а не навредить. Бородач устало вздохнул и, повернувшись к своему усовершенствованному «серву», воскликнул:
– Пойдем, Рухлядь. Пора отсюда линять, а то сбегутся еще хищники на запах…
Словно услышав его, вдали завыли крысособаки. Дурные, они будто не понимали, что на их вой могут откликнуться не только «сестры», но и голодные нео, которые не брезгуют даже псиной.
«Когда-нибудь этот мир окончательно опустеет, – с грустью подумал нейромант. – Сильные сожрут умных, пожрут друг друга, а оставшиеся передохнут от голода. Конец неотвратим».
Взгляд Громобоя скользнул к Бо, точнее, к ее изувеченной руке.
«Но пока мы живы, мы будем бороться».
Вой крысособак вдали смолк так же неожиданно, как и возник в шумовом пространстве московской Зоны.
Видимо, до не в меру голосистых псин действительно добрался другой, куда более сильный и расчетливый мут.
Разлепить веки удалось лишь с превеликим трудом – как будто неведомый хирург сшил их прочной капроновой ниткой. Танг напрягся… и все-таки открыл глаза.
Хотя лучше б, наверное, этого не делал.
Перед Тангом, в считаных сантиметрах от его длинного