удастся сорвать цвет его, тот всеми кладами владеет. Есть иван-да-марья; кто знает, как за нее взяться, тот на первой кляче от лучшего скакуна удерет.
– А такой травы, чтобы молодушка полюбила постылого, не знаешь?
Мельник замялся.
– Не знаю, батюшка, не гневайся, родимый, видит Бог, не знаю!
– А такой, чтобы свою любовь перемочь, не знаешь?
– И такой не знаю, батюшка; а вот есть разрыв-трава; когда дотронешься ею до замка али до двери железной, так и разорвет на куски!
– Пропадай ты с своими травами! – сказал гневно Вяземский и устремил мрачный взор свой на мельника.
Мельник опустил глаза и молчал.
– Старик! – вскричал вдруг Вяземский, хватая его за ворот. – Подавай мне ее! Слышишь? Подавай ее, подавай ее, леший! Сейчас подавай!
И он тряс мельника за ворот обеими руками.
Мельник подумал, что настал последний час его.
Вдруг Вяземский выпустил старика и повалился ему в ноги.
– Сжалься надо мной, – зарыдал он, – излечи меня! Я задарю тебя, озолочу тебя, пойду в кабалу к тебе! Сжалься надо мной, старик!
Мельник еще более испугался.
– Князь! Что с тобой? Опомнись! Это я, Давыдыч, мельник!.. Опомнись, князь!
– Не встану, пока не излечишь!
– Князь! Князь! – сказал дрожащим голосом мельник. – Пора за дело. Время уходит, вставай!
Теперь темно, не видал я тебя, не знаю, где ты! Скорей, скорей за дело!
Князь встал.
– Начинай, – сказал он, – я готов.
Оба замолчали. Все было тихо. Только колесо, освещенное месяцем, продолжало шуметь и вертеться. Где-то в дальнем болоте кричал дергач. Сова завывала порой в гущине леса.
Старик и князь подошли к мельнице.
– Смотри, князь, под колесо, а я стану нашептывать.
Старик прилег к земле и, еще задыхаясь от страха, стал шептать какие-то слова. Князь смотрел под колесо. Прошло несколько минут.
– Что видишь, князь?
– Вижу, будто жемчуг сыплется, будто червонцы* играют.
– Будешь ты богат, князь, будешь всех на Руси богаче!
Вяземский вздохнул.
– Смотри еще, князь, что видишь?
– Вижу, будто сабли трутся одна о другую, а промеж них как золотые гривны*!
– Будет тебе удача в ратном деле, боярин, будет счастье на службе царской! Только смотри, смотри еще, говори, что видишь?
– Теперь сделалось темно, вода помутилась. А вот стала краснеть вода, вот почервонела*, словно кровь. Что это значит?
Мельник молчал.
– Что это значит, старик?
– Довольно, князь. Долго смотреть не годится, пойдем!
– Вот потянулись багровые нитки, словно жилы кровавые; вот будто клещи растворяются и замыкаются, вот…
– Пойдем, князь, пойдем, будет с тебя!
– Постой, – сказал Вяземский, отталкивая мельника, – вот словно пила зубчатая ходит взад и вперед, а из-под нее словно кровь брызжет!
Мельник хотел оттащить князя.
– Постой,