Драконов утес. Василий Авенариус

ейнских христиан особенным благочестием отличались родители юной Адельгейды, взрастившие свое единственное детище в той же богобоязни.

      – Еще малюткой Адельгейда слышала о чудовищном драконе, жившем на том берегу реки в глубокой расщелине утеса, так и прозванного Драконовым утесом – «Drachenfels».

      – Правда ли, что дракон пожирает живых людей? – спросила она как-то отца.

      – Говорят, что так, – отвечал нехотя отец.

      Но с пытливостью, свойственною бойким детям, девочка не удовлетворилась таким ответом и стала допытывать далее.

      – Так зачем же люди даются ему на съедение?

      – Даются они, дитя мое, не по своей воле, – объяснил отец: – их приносят чудовищу в жертву.

      – В жертву? Это что же такое?

      – Это, видишь ли, вот что. Мы тут, на левом берегу реки, веруем в единого Бога Творца и Сына его, Христа Спасителя. Те же, что живут на правом берегу, в невежестве своем не знают еще Христа и молятся разным богам, которых и нет, поклоняются идолам, которых сами себе сделали. Так почитают они и того дракона за богоподобное существо, ниспосланное будто бы им с неба для кары всех злых и преступных. И вот, чтобы умилостивить ужасного дракона, его кормят живыми людьми, – преступниками и пленными врагами.

      – Ах, бедные! Ведь между пленными могут быть и добрые люди?

      – Еще бы! Но для тех варваров всякий враг – уже дурной человек, особенно всякий христианин, как мы.

      – Господи помилуй! Но ведь и нас тоже они могут увести этак в плен…

      – Не уведут, дитя мое, не бойся; Бог не попустит. Мы – народ мирный и войной ни на кого не пойдем.

      И точно, многие годы Господь хранил эту мирную семейку. Родители маленькой Адельгейды успели уже состариться, а сама она подросла и расцвела прелестной девушкой.

      Тут и в их тихий уголок залетела военная гроза. Два могучих князя правого берега Рейна, Горсрик и Ринбольд, переправились с своей дикой ордой на левый берег, – и селения запылали, воздух огласился воплями и криками. Защищавшиеся с оружием в руках были безжалостно перебиты; кто мог, – бежал в леса. Дом родителей Адельгейды точно так же разгромили, но их самих, как беззащитных старых людей, пощадили; всю же пленную мужскую и женскую молодежь, в том числе и Адельгейду, увели с собой в рабство на правый берег Рейна.