из совокупности притязаний, о которых я говорил в начале этой лекции, это истинный характер эпохи, которую обыкновенно называют варварскою. Каждый из элементов европейской цивилизации претендует, что он владел в эту эпоху Европою; отсюда ясно, что ни одному из них не принадлежало в ней исключительное господство. Не нужно больших усилий, чтобы заметить преобладание какой-нибудь формы общественного устройства. До X столетия мы без колебания признаем господство феодализма; столь же решительно мы можем утверждать, что в XVII веке преобладающим принципом был принцип монархический; изучая фландрские общины и итальянские республики, мы тотчас же провозгласим господство демократического принципа. Если в обществе действительно господствует какое-нибудь начало, то оно ни в каком случае не может остаться незамеченным. Спор, возникающий между различными элементами европейской цивилизации о том, которому из них принадлежал перевес при самом зарождении ее, доказывает, что все они существовали единовременно и что ни один из них не преобладал настолько, чтобы придать обществу свою форму, свое имя.
Таков в действительности характер варварской эпохи. Этот хаос всех элементов, младенчество всех систем, всеобщий беспорядок, среди которого самая борьба не отличалась ни систематичностью, ни постоянством. Рассматривая общественный быт этой эпохи со всех сторон, я мог бы показать вам, что в нем не представляется ни одного факта, ни одного принципа, сколько-нибудь установившегося. Я ограничусь двумя главными пунктами: состоянием человека и состоянием учреждений; этого будет достаточно, чтобы набросать картину всего общества.
В рассматриваемую эпоху встречается четыре класса людей: 1) свободные люди, т. е. те, которые не знали над собою никакого начальника или патрона, которые с полною свободою распоряжались собою и своим имуществом, не имея никаких обязательных отношений к другому человеку; 2) ленники, верные, анструстионы и др., связанные сначала отношениями дружинника к предводителю, затем отношениями вассала к сюзерену, т. е. к человеку, которому они обязаны были службою взамен уступленных им земель или какого-либо другого дара; 3) вольноотпущенники; 4) рабы.
Были ли эти классы резко разграничены между собою? Люди, однажды вступившие в один из них, оставались ли в нем всегда? Взаимные отношения различных классов были ли хотя сколько-нибудь правильны, постоянны? Ничуть. Вы беспрестанно видите, как свободные люди оставляют свое положение, поступают к кому-нибудь на службу, получают какой-либо дар и переходят в класс ленников, а иные нисходят даже до степени рабов. С другой стороны, ленники стараются освободиться от своего патрона, сделаться независимыми и возвратиться в класс людей свободных. Повсюду движение, непрерывный переход из одного сословия в другое, общее замешательство, непрочность во взаимных отношениях общественных сословий. Ни один человек не остается в одном и том же положении, ни одно положение не остается неизменным.
То