первая мысль, зарождающаяся в нашем уме при слове цивилизация. Мы тотчас же представляем себе расширение, увеличение общественной деятельности и лучшую организацию общественных отношений: с одной стороны, мы видим усиленное развитие элементов, образующих могущество и благосостояние общества, с другой – возможно равномерное распределение их между отдельными лицами.
Все ли это? Вполне ли исчерпали мы естественное, общеупотребительное значение слова «цивилизация»? Не заключает ли оно в себе еще чего-нибудь?
Поставить подобный вопрос – почти то же самое, что спросить себя: род человеческий, в сущности, не похож ли на муравейник, т. е. на общество, вся задача которого состоит в соблюдении порядка и обеспечении благосостояния, – на общество, цель которого достигается и прогресс увеличивается по мере того как возрастает сумма труда и уравновешивается распределение результатов его?
Общечеловеческое, инстинктивное чувство возмущается при столь узком определении назначения человека. Оно усматривает с первого взгляда, что слово цивилизация заключает в себе нечто высшее, обширнейшее и более сложное, нежели простое усовершенствование общественных отношений, простое увеличение общественной силы и благосостояния.
Исторические факты, общественное мнение, общепринятое значение слова цивилизация – все говорит в пользу этого инстинктивного чувства.
Возьмите Рим в цветущие времена Республики, после второй Пунической войны, в момент развития его высших доблестей, когда он стремился к покорению мира, когда общественная жизнь очевидно шла вперед. Потом посмотрите на Рим при Августе, в эпоху, когда начинается его упадок, когда по крайней мере останавливается прогрессивное движение общества, и начинают брать верх вредные начала. Тем не менее никто не подумает и не скажет, что Рим Августа стоял на низшей ступени цивилизации, нежели Рим Фабриция или Цинцинната.
Перенесемся в другую страну, во Францию XVII и XVIII столетий. Очевидно, что в социальном отношении, по сумме благосостояния и по распределению его между отдельными лицами, Франция в XVII и XVIII веках стояла ниже некоторых других стран Европы, например Голландии и Англии. Я убежден, что общественная деятельность в Голландии и Англии была сильнее, росла быстрее, результаты ее распределялись лучше, чем во Франции. Однако обратитесь к здравому смыслу человека – и он вам ответит, что Франция в XVII и XVIII веках стояла на самой высокой ступени цивилизации среди остальных стран Европы. Европа не колебалась в решении этого вопроса. Следы ее мнения о Франции можно найти во всех памятниках европейской литературы.
Можно указать еще много государств, где благосостояние растет быстрее и лучше распределяется между гражданами и где между тем цивилизация – по приговору здравого смысла и врожденного человеку инстинкта – находится на низшей степени развития, нежели в других государствах, не столь удовлетворительно устроенных собственно в социальном отношении.
Что же это означает?