если вы сейчас попробуете мне врать…
– Да Боже упаси! – прижал он клятвенно руки к килевой грудине потомственного рахитика. – Богом клянусь, правду скажу…
Кит уже добыл из воблы вяленый пузырь и обжигал спичкой, готовясь сожрать его, пока я отвлекся на минуту.
– Кит, имей совесть, отдай половину обожженки, – остановил я его. – И обращаю твое внимание, что клиент снова употребляет всуе имя Божье. По-моему, это грех…
– Наверняка! – согласился завзятый клерикал Кит Моржовый. – Не нравится мне это. Пожалуй, погляжу, что у него там с габаритными огнями…
Последовавший звон разбитых стекол убедил меня, что с задними фонарями у Гобейки теперь не все в порядке.
– Да перестань, ирод проклятый! – заблажил Гобейко-Прусик. – Я же сказал – все, что знаю, все…
– Тогда, Василий Данилыч, не тяните резину. Расскажите, что произошло с нашим товарищем Валерой Ларионовым?.. – попросил я.
– Что, что! Пришили его лица черножопой национальности…
– Кто именно?
– Ну, командир, дорогой ты мой, подумай сам – нешто они мне паспорта предъявляют? Шептались у нас, будто нугзаровские бандиты, Психа Нарика люди, его уделали…
– Из джангировской группировки?
– Как сказать ето… Псих Нарик – племяш самого Джангирова… Братан Нарика Ахат под вышкой сидит сейчас. Ждут исполнения… Вот и слушок такой повеял, будто дядька с племенником поцапались крепко…
– Я вас правильно понял – Джангиров с Психом Нариком поссорились?
– Ну, естественно! Не со мной же… Вот я и протелефонил Валерке – приходи, мол, пошепчемся… Вы ведь в курсе, что я помогал ему? Исключительно по патриотическому соображению и за небольшую поддержку финансами…
– Я в курсе. Продолжайте, Василий Данилыч…
– Ну, встренулись мы, не очень далеко отсюда… За Курским… Покалякали, понятное дело… Обсказал я ему ситуацию, он подался звонить из автомата…
– Это когда было?
– Ну, точно не скажу, а так примерно часов после десяти…
– А почему он пошел звонить срочно?
– Так я ж объясняю – скандал у их главного, у дядьки с Психом приключился…
– Ну и что? Впервые бандиты разбираются между собой? Не крутите быку уши, Василий Данилыч! Объясните ясно, что такого важного узнал Ларионов, если он ночью без поддержки пошел в глубь вокзала?
На миг он задержал свои водянистые глазные яблоки на мне, и я успел уцепить плавающий в их глубине ужас. Глубже и острее, чем горечь за порушенную «хонду».
– Так я же вам толкую все время, – недоуменно развел он свои цепкие лапки, дивуясь на мою бестолковость, и я понял, что он решил скинуть еще одного мусорного козырька из своей крапленой, «заряженной» колоды. – Говорю же я, что базар у них вышел из-за компаньона джангировского, или кунака по-ихнему. Ну, которого Псих украл…
– Так, так, так, – негромко бормотал я, и азарт уже начал легонько сотрясать меня, и первое предчувствие словленной, пойманной игры сводило скулы,