царских останков. Взять горстку земли, в которой, как она говорила, содержится «частичка мощей императора». Бернер уже заказал ей гостиницу, автомобиль, провожатого, поговорил по телефону с губернатором. Взамен же он надеялся на протекцию княгини, которая была в родстве и дружбе с влиятельными политиками Франции, где Бернер собирался открыть сеть бензозаправок. «Николай» – так думал он назвать свою фирму, торгующую за границей бензином, в честь убиенного императора.
Официант в белом, узком в талии сюртуке, в кружевной рубашке с бантом, похожий на тореадора, картинно поднес серебряное блюдо с нарезанными ломтями осетрины. Незадолго до этого целый осетр, чешуйчатый, волнообразный, с букетиком бумажных цветов в остроконечном клюве был продемонстрирован застолью. Теперь же, рассеченный на ровные ломти, лежал на блюде. Официант изящно взмахивал перламутровой лопаточкой, цеплял порции, клал на свежие тарелки, не забывая подложить серебряной ложечкой горстку благоухающего хрена.
– Господа, такая чудная еда! Можно сказать, объедение! – Сегал поднялся, роняя салфетку, держа хрустальную рюмку. – Предлагаю выпить за здоровье нашего друга и, не боюсь сказать, благодетеля, собравшего нас за этим дивным столом! За Якова Владимировича, у которого, смею надеяться, новый год будет не только годом приращения его несметных капиталов, но и в буквальном смысле Годом приращения!.. Кстати, чтоб не забыть! – Он быстро сменил свою напыщенную патетическую речь на смешливую, с хрипотцой и одесским акцентом. – Анекдот! Два еврея терроризировали деревню с помощью своих двух обрезов! – И, не дожидаясь, когда засмеются другие, захохотал, бурно тряся животом. Полез через стол чокаться с Бернером.
Бернер не рассердился на него, а насмешливо наблюдал, как он погружает в хрустальную рюмку толстые губы, неряшливо сует в рот большой кусок осетрины.
– Скажи, почему, – язвительно спросила Марина, – когда еврей рассказывает такие истории, это называется анекдотом, а когда члены общества «Память», то это – антисемитская выходка?
Марина не любила Сегала, не понимала, почему муж терпит подле себя этого неопрятного и неумного балагура. Бернер оценил остроумное замечание жены, но не стал ей объяснять, что дорожит Сегалом, как музейным экспонатом из прошлого, когда он, неопытный молодой инженер, делал первые робкие шаги в бизнесе, и Сегал, матерый адвокат, спас его от уголовного преследования.
Он обернулся туда, где за белым роялем стоял небольшой столик. Без вина, с бутылкой минеральной воды и бутербродами за столиком сидели его телохранители, дюжие парни в зеленых взбухших пиджаках, и вместе с ними – начальник службы безопасности ингуш Ахмет, рыжеватый, жилистый, с подстриженной щетиной. Ахмет перехватил взгляд хозяина, посмотрел на лежащий перед ним мобильный телефон, отрицательно покачал головой. Бернер понял – ожидаемого звонка не было. Долгожданное известие запаздывало.
Известие, им ожидаемое, касалось штурма Грозного, намеченного на новогоднюю