шляпку, крикнула дрожащим голоском:
– Ты меня обманул! – закатила Пити звонкую пощечину и побежала прочь, хотя Пити молил о прощении, а мужчины, наблюдавшие эту сцену, буквально зашлись от хохота. Догнав девочку, Пити поднял ее на руки и подарил маленькое, украшенное драгоценностями пасхальное яичко на золотой цепочке. Только после этого малышка простила его и наградила поцелуем.
Сейл взяла Кросса под руку и повела в сторону теннисного корта метрах в ста от особняка. Там они устроились в легкой беседке, уединившись от шумного празднества.
Данте с чувством обиды смотрел, как уходят они от него. Он прекрасно знал, насколько Кросс привлекательнее его, и чувствовал себя униженным. Однако вместе с тем он испытывал и некую гордость от того, что кузен настолько хорош собой. Опустив глаза, Данте с удивлением обнаружил, что держит в руках плетеную корзинку, и, пожав плечами, присоединился к охотникам за пасхальными яйцами.
А Сейл, оставшись наедине с Кроссом, взяла его лицо в ладони и стала целовать в губы. Это были нежные, едва ощутимые поцелуи, но стоило Кроссу запустить руки под ее блузку, как девушка оттолкнула его. На ее лице сияла лучезарная улыбка.
– Мне хотелось поцеловать тебя с тех пор, как я была десятилетней девочкой, – выложила она. – А сегодня такой замечательный день!
Взбудораженный ее поцелуями, Кросс лишь спросил:
– Почему?
– Потому что ты такой красивый и такой чудесный. В такой день, как сегодня, не может случиться ничего плохого. – Ее ладони скользнули в руки Кросса, и она спросила: – Правда, у нас прекрасные семьи? – И тут же последовал новый, совершенно неожиданный вопрос: – Скажи, почему ты остался с отцом?
– Так уж получилось.
– Ты поругался с Данте? Он такое чудище!
– Данте нормальный парень, – возразил Кросс. – Мы просто дурачились. Он такой же шутник, как дядя Пити.
– Данте – грубиян. – Сейл снова поцеловала Кросса, крепко сжимая его ладони. – Мой отец зарабатывает такие деньги, что собрался купить дом в Кентукки и «Роллс-Ройс» двадцатого года выпуска. У него уже есть три антикварных автомобиля, а в Кентукки он намерен держать лошадей. Хочешь взглянуть на машины? Приходи к нам завтра. Тебе ведь всегда нравилось, как стряпает моя мама.
– Завтра мне нужно возвращаться в Лас-Вегас, – сказал Кросс. – Я теперь работаю в «Занаду».
Сейл еще крепче сжала его руку.
– Ненавижу Вегас. Отвратительный город.
– А по-моему, классный, – улыбнулся Кросс. – И как ты можешь его ненавидеть, если ни разу там не была?
– Люди приезжают туда, чтобы спустить на ветер с трудом заработанные деньги, – с юношеским пылом возгласила Сейл. – Слава богу, мой отец не играет! Не говоря уже о низкопробных девицах из кордебалетов!
Кросс рассмеялся.
– Теперь буду знать. Я ведь всего лишь даю там уроки игры в гольф. Никогда не видел, что творится внутри самого казино.
Девушка понимала, что он подтрунивает