мемуарах Толстого можно найти и важные подробности:
«Среди того дому сделано между палат место пространное; среди того места стоит столп деревянной великой. А сделано то место для того: когда похочет Флоренской великой князь теми зверми веселится, тогда на то место выпускают зверей; и те звери на том месте бьются, а великой князь смотрит того сверху, где поделаны вокруг того помяненного места переходы каменные, изрядные».
Столь же уникально и описание Толстым специальной «машины», с помощью которой служители зверинца могли прекратить смертельные схватки разъярившихся экзотических животных:
«И если зверь зверя учнет одолевать и их людям разнять невозможно за их лютостию, и для того сделан инструмент такой: сделано из глины одно воображение великое, безмерно страшливое, подобием зело устрашительной жабы; и в то изображение войдут люди и запалят в нем огонь, чтоб дым и пламя огня исходило у того изображения изо рту, и из глаз, и из ушей, и из сторон. И так те люди в том страшилище взъедут в то место, где те звери бьются, и как звери то изображение увидят, испужаются, чают, что живое нечто вошло к ним, и разбегутся разно, покинув дратся. Тогда их зверовщики, взяв, посадят в их места, в которых живут. А сделано то страшливое изображение на колесах, и могут в нем бывшие люди иттить, куда хотят…»
Гуляя по городу и постоянно страдая от августовской жары, Толстой осмотрел Собор Санта-Мария дель Фьоре, Баптистерий Сан-Джованни, незаконченную церковь Сан-Лоренцо с Капеллой Медичи и некоторые другие достопримечательности на правом берегу Арно. Посмотрев также Уффици, он, через Понте Веккьо, перешел на левый берег:
«Потом пришел я на один великой мост, которой сделан через реку на каменных столбах высоко зело и широк. На том мосту по обе стороны поделаны лавки, в которых сидят марканты, то есть купцы, и торгуют серебром. В тех лавках серебра есть малое число, и работ в серебре самых добрых в тех лавках я не видал».
Посмотрел Толстой и дворец Питти, ошибочно предполагая, что там в данный момент находится Великий герцог, – на самом деле на время летней жары Двор уезжал поближе к морю, в Пизу. Не смутило Толстого даже отсутствие серьезной стражи перед дворцом:
«Потом я пришел ко двору Флоренского Тот его двор стоит на пригорке, палаты великие, строения и моды древней. У ворот его стоит один караульщик с протазаном, и у двора его никого я не видал…»
Интересно объяснение отличавшегося высокой самооценкой Толстого, почему он решил не беспокоить Великого герцога и не наносить ему визита:
«А на двор его я не пошел, для того, что я ходил там гулять тайным лицом, а неявною своею особою, для того, что мое намерение было такое, чтоб больше одного дня во Флоренции не жить. А если бы мне сказатся своим лицом во Флоренции, и меня бы великой князь Флоренской задержал любовно: для имени государя моего хотел бы мне учинить гонор [честь] и тем бы дороге моей учинил препятствие. И, смотря я того великого князя дому, пришел к себе в остарию…»
Толстой