.

все эти размышления с тем, что йога может сделать для его спины.

      – Так вот, мысли, что текут по каналу солнца, – и я снова провела пальцем правее его позвоночника, – это мысли о более конкретных вещах, понимаете? Более плотных вещах – плотных, как земля. Поэтому Гуру и говорит, что вы сможете постигнуть «землю», если будете понимать этот канал. Он имеет в виду, что вы сумеете постигнуть, как в мыслях, текущих по этому каналу, отражаются вещи, существующие в мире вокруг нас. И вот тогда вы сумеете вылечить вашу спину.

      – Вылечить спину? Как это? Не вижу связи.

      – А вот так, – сказала я, – и закончим на этом – вы и так слишком много всего узнали в один день. Понимаете, мысли, текущие по каналу солнца вдоль вашей спины, – это дурные мысли. Неправильные мысли. Они совершенно неверно отражают вещи вокруг нас. И из-за этого в канале возникает неисправность, понимаете? А из-за этого центр, о котором мы говорили, забивается – вот здесь.

      И я снова ткнула ему в спину, чтобы он все хорошенько запомнил.

      – И от этого у меня болит спина, – сказал он со вздохом.

      – Да, от этого она у вас и болит, – отвечала я ему. – Вот от этого она болит на самом деле.

      – И если это исправить, то и спину можно вылечить?

      – Именно так, если это исправить, то можно поправить и вашу спину. И спину любого человека.

      Он повернулся и стал застегивать рубашку. Затем он взглянул на книгу на своем столе.

      – Не такая уж это и малая книга, – задумчиво промолвил он.

      – Господин сержант, – обратилась я к своему тюремщику, когда он открывал дверь моей камеры. Он взглянул на меня сверху вниз своими налитыми кровью глазами, как кошка на загнанную в угол мышку. – Мне нужна еда. Мне нужно как-то питаться. У меня здесь никого нет, и денег тоже нет. Но я могу работать, поверьте, много работать, если только вы мне позволите… Пусть это будет тяжкая работа, неважно. Любая работа, лишь бы честная.

      Он посмотрел на меня с широкой ухмылкой. Я впервые видела, как он улыбается, и это меня не на шутку перепугало. Я почувствовала, что Бузуку в соседней камере изо всех сил прислушивается к разговору и жаждет хоть как-то мне помочь.

      – А что ты умеешь делать, девчонка? На что способны… что девчонки вообще умеют? – и он снова отвратительно осклабился.

      Я подумала о занятии, которое я только что провела с капитаном.

      – Я знаю йогу, – сказала я, – и могу учить йоге. Еще я могу учить Праязыку – древним книгам на санскрите.

      Сержант грубо захохотал.

      – Я сказал, что ты умеешь, девчонка! Что-нибудь, за что люди деньги платят.

      Я покраснела и потупилась. То, что не имеет цены, в этом мире ничего не стоит. Но тут мне еще кое-что пришло в голову.

      – Я умею ткать, – сказала я. – Я отлично тку. И быстро.

      Сержант помолчал, уставившись на меня оценивающим взглядом. А потом заорал:

      – Бузуку!

      – Что вам угодно… господин? – с нескрываемой иронией отозвался тот из-за стены.

      – Если