сплюнул и подтолкнул Гребера. – Идем, дружище. Тут они все поголовно сбрендили.
Они вышли, остановились перед ратушей. Дома вокруг сгорели дотла. От памятника Бисмарку стояли только сапоги. Стая белых голубей кружила над разрушенной башней церкви Девы Марии.
– Ох и дерьмо! – сказал унтер-офицер. – Ты кого ищешь?
– Родителей.
– А я – жену. Не написал ей, что приеду. Хотел сделать сюрприз. А ты?
– Я тоже. Не хотел понапрасну волновать родителей. Отпуск уже несколько раз откладывался. А потом вдруг разрешили. Написать я уже не успел.
– Паршиво! Что будешь делать?
Гребер обвел взглядом разрушенную Рыночную площадь. С 1933-го она называлась Гитлерплац. Раньше, после проигранной войны, – Эбертплац, еще раньше – Кайзер-Вильгельм-плац, а до того – просто Рыночная площадь.
– Не знаю, – сказал он. – Пока что я ничего не понимаю. Нельзя же просто так потеряться, здесь, посредине Германии…
– Нельзя? – Унтер-офицер посмотрел на Гребера со смесью иронии и жалости. – Голубчик, ты еще ох как удивишься! Я ищу жену уже пять дней. Пять дней, с утра до ночи, исчезла она с лица земли, словно по волшебству!
– Но как такое возможно? Где-нибудь…
– Исчезла, – повторил унтер-офицер. – Вместе с несколькими тысячами других. Часть из них вывезли. Во временные лагеря и мелкие городки. Поди найди, где они, когда почта уже толком не работает. А остальные толпами сбежали в деревни.
– Деревни, – с облегчением проговорил Гребер. – Конечно! Об этом я не подумал. В деревнях безопасно. Они наверняка там…
– Да уж, как бы не так! – Унтер-офицер презрительно фыркнул. – Много ли от этого проку? Тебе известно, что вокруг этого окаянного города почти два десятка деревень? Пока ты их обойдешь, твой отпуск кончится, понимаешь?
Гребер понимал, но ему было все равно. Единственное, чего он хотел, – знать, что родители живы. Где – уже не имело значения.
– Послушай, дружище, – уже спокойнее сказал унтер-офицер. – Ты должен взяться за дело правильно. Если начнешь метаться очертя голову, просто потеряешь время и сойдешь с ума. Надо действовать организованно. Что ты намерен сделать первым долгом?
– Пока не знаю. Думаю, надо попробовать разузнать что-нибудь у знакомых. Я нашел адрес людей, которых тоже разбомбило. С нашей улицы.
– Там много не узнаешь. Все боятся открыть рот. Я уже с этим сталкивался. Впрочем, попытка не пытка. Слушай-ка! Мы можем помочь друг другу. Там, где ты будешь наводить справки, спроси и про мою жену, а я буду спрашивать про твоих родителей, идет?
– Идет.
– Вот и хорошо. Моя фамилия Бёттхер. Имя жены – Альма. Запиши себе.
Гребер записал. Потом черкнул на бумажке имена своих родителей и отдал Бёттхеру. Тот внимательно прочитал и сунул бумажку в карман.
– Ты где живешь, Гребер?
– Нигде пока. Надо поискать, может, найду что-нибудь.
– В казарме есть жилье для разбомбленных отпускников. Сходи в комендатуру, получишь направление. Ты там уже был?
– Еще