моём сознании были необратимы, – я начинал всё больше и больше ценить не дикую призрачную гонку за несуществующими вершинами, а размеренную полную чудесных проявлений жизнь. Порой меня приглашали для постановки тех или иных балов, несколько раз я удачно ставил балет, но основной моей деятельностью стало обычное преподавание танцев.
Я приезжал в одну или другую европейскую столицу и арендовал студию неподалёку от центра. Такие студии обычно используют художники или скульпторы, в них довольно просторно, много верхнего света, – яркого, но мягкого, такой свет не портит краски будущих картин, не искажает цвет. Все мои студии были двух этажей, первый из которых отводился под занятия танцами. Вымерялся пол и заказывалось качественное паркетное покрытие, пара зеркал и ширма, если в них была необходимость. На втором этаже располагалась моё пристанище: широкая кровать или высокий матрац, кофейник и прочие столовые принадлежности, уборная. Довольно часто мне везло и со второго этажа можно было попасть на крышу. Для каждой своей студии я заказывал небольшую вывеску на местном языке, на которой значилось "школа танцев". Обычно, местные журналисты, зорко следившие за жизнью округи, обнаруживали её и печатали мне бесплатную рекламу, в которой указывалось несколько моих регалий, короткая или объёмная история (смотря по фантазии служителя пера), а также адрес студии. Этого было достаточно для того, чтобы обеспечить меня потоком клиентов.
Поначалу было здорово проводить индивидуальные и групповые занятия для людей практически всех возрастов; иногда мы с моими учениками выбирались на соревнования, и я часто разделял их победы. Однако со временем было решено отказаться от ведения групповых занятий. (Чувство ответственности за успех каждого вынуждало то и дело заниматься выравниванием учеников, а это было занятием непродуктивным.) Таким образом вскоре я стал заниматься либо с парой учеников, либо один на один. Может показаться странным то, но больше мне нравилось заниматься с любителями, в них я находил отдохновение. Они были не так суровы к себе, как профессионалы, в них не было спортивной жестокости, которая необходима для высоких побед, но зато они обладали более лёгким отношением к жизни, которого мне так не доставало.
Поочерёдно мои школы танцев открывались в Берлине, Риме, Лондоне и в других городах, но всё чаще я возвращался в Париж. Студии в пятом округе этого города казались самыми удобными, да и сама столица Франции была как-то по-особенному приятна. Несмотря на различие культур и языков, так или иначе, ученики моих школ по большому счёту ничем не отличались друг от друга. Те же спортсмены, те же любители, из числа которых в каждом городе отчего-то со временем выделялся особый разряд – девушки, приходящие ко мне не только ради уроков. Я был крайне молод, как и большинство моих учениц, а значит наши сердца жадно дышали вездесущими парами весны. Каждый раз открывая новую студию, я был твёрдо настроен развивать танцевальный талант в каждом ученике, однако по прошествии нескольких