быстро-быстро, боясь, что он вспылит, не выдержит, не дослушает меня, не поймет…
– Это бессердечно и низко, я чувствую, как много ненависти в том существе, которое все это затеяло. У меня язык не поворачивается назвать его человеком! Но ты же понимаешь, газета – мой единственный способ бороться? Помогать вам, быть нужной, полезной. И потом – я же не одна! Мама, Наташа, Джулиана, сотрудники… Я повела их за собой, и теперь я за них в ответе. Весь проект провалится, если мы не будем вовремя освещать события. Общество опять погрязнет во взаимных обвинениях, вместо того чтобы сообща делать одно дело.
– Ника… – Глаза немного потемнели, но всполохов огня на дне не было. Была какая-то обреченность.
– Ричард, это не мой каприз. Я осторожна, не бегаю от охраны, соблюдаю все, что предписано. Но скрывать от меня информацию, зная, что мы выпускаем газету и журнал, – это…
– Я понял. – Палец лег на мои губы прежде, чем с них сорвалось что-нибудь безапелляционное.
Затем последовал легкий, примирительный поцелуй, и Ричард произнес:
– Миледи Вероника, я обещаю не скрывать от вас важную информацию. Вы же обязуетесь вести себя осторожно. Мир?
– Мир…
Ричард доставил меня в поместье, приказал никуда больше не выходить. Напомнил, что завтра суббота – прибудут в увольнительную мальчишки – и удобнее будет разместиться за городом. Я только успела кивнуть – он исчез.
Едва переоделась, как меня известили, что в гостиной ожидает его величество Тигверд. В гневе.
– Вот что еще? – ворчала я, спускаясь вниз.
– И как это прикажете понимать, миледи Вероника? – проскрежетал император, не хуже, чем при нашей первой встрече, когда Ричард был при смерти, а Фредерик пытался решить, причастна я к этому или нет.
– Что именно, ваше величество? – спросила я кротко.
– Я требую объяснить мне, почему под вашим чутким руководством наследник… стал заниматься непонятно чем? Вместо того чтобы танцевать и делать снимки для журнала, он сбежал в Норверд вместе с этой… журналисткой. И… оказывает там помощь!
– Какого рода? – На самом деле я порадовалась за Брэндона. Наконец-то парень при деле. Глядишь, и дурных мыслей поубавится.
Похоже, мне не удалось скрыть радость от императора, потому что он нахмурился еще больше.
– Миледи Вероника!
– Ваше величество, я не понимаю, чего вы хотите от наследника… Послушную собачонку, сидящую на привязи во дворце в попытке понять, не принести ли вам тапочки? Так этого не будет – не тот генофонд. Брэндон вам никого не напоминает?
Похоже, с Фредериком так еще не разговаривали – он просто онемел.
– Вы хотите, чтобы у вас с ним были какие-то взаимоотношения, кроме горечи с его стороны и недовольства с вашей? – продолжила я. – Так дайте ему быть собой. Дайте ему дело, в котором он почувствует себя нужным! Пусть он учится и набивает шишки.
– Но эта журналистка…
– Они чем занимаются в Норверде?
– Со слов охраны – разговаривают с людьми. Объясняют, какие действия предпринимает власть, чтобы