начинка исчезла, втянутая во внутреннюю камеру. Работающий балантхаст дрожал от силы, и стихии соединялись в нем.
Реакция оказалась столь неожиданной, что подготовиться к ней не было ни малейшего шанса. Сама земля сбила нас с ног, сверху поплыли облака желтого едкого дыма. Воздух наполнился отчаянным животным визгом, будто свинарки ворвались в свинарник, полосуя и раня все стадо ножами, но никого не убивая. Мы поднялись на ноги и побежали, кашляя и плача, спотыкаясь в изрытой земле. Хуже всех пришлось Джайале. Кашель из глубины рвал ей легкие, вызывая у меня опасение, что еще до утра придется снова применить к ней магию.
Дым постепенно рассеялся, открыв результаты нашей работы. Балантхаст дрожал на треноге, неподвижны были лишь ушедшие в землю части, но вокруг него все превратилось в бурлящую массу усиков терна, вертящихся и дымящих. Шипя, сгорали плети, чешуйками дракона осыпался с них пепел. Еще раз содрогнулась земля – это глубокие корни в судорогах вылезали наружу – и сразу, одновременно поникли все плети, распадаясь, превращаясь в сажу, оставляя за собой чистую землю.
Мы осторожно подошли. Балантхаст не только убил выбранный мной корень, но уничтожил терновник во все стороны на длину многих корпусов лошади. У рабочих часы ушли бы на такую расчистку. Я поднял факел, разглядывая свою работу. Даже по периметру совершенных балантхастом разрушений побеги терновника повисли тряпками. Я осторожно шагнул вперед. Тронул рукой в перчатке поврежденное растение. Плети зашипели, испуская сок, и поникли.
Я медленно повернулся, разглядывая землю.
– Семена видите?
Мы стали водить факелами над землей, высматривая лопнувшие в этом огненном жаре стручки.
Джайала присела, поворошила землю рукой в перчатке, пропустила сквозь пальчики.
– Ну, есть?
Джайала подняла глаза.
– Нет, папа, – сказала она с радостным удивлением.
– Пайла? – шепотом спросил я. – Ты видишь хоть одно?
– Нет. – Служанка смотрела на меня широко распахнутыми глазами. – Ни одного. Нету совсем!
Мы стали искать все вместе. Ничего. Ни единого семечка ни из единого стручка. Плети терновника погибли, не оставив ничего, что могло бы когда-нибудь вступить в новую битву с людьми.
– Магия, – прошептала Пайла. – Настоящая магия.
– Лучше, чем магия! – засмеялся я. – Алхимия!
4
На следующее утро, несмотря на позднее бодрствование накануне, все мы поднялись на ноги с первыми петухами. Я засмеялся, обнаружив в лаборатории заранее пришедших Пайлу и Джайалу: они топтались у ставень, ожидая, когда же можно будет разглядеть результат нашей вылазки.
Едва солнце выглянуло из-за горизонта, мы снова были в полях, шагали по рыхлым бороздам к терновой стене. Первые терновые бригады уже вышли на работу, с топорами и длинными обрубочными ножами, в кожаных передниках для защиты от усыпительных шипов. Дым сжигаемого кустарника поднимался в воздух, извиваясь черными маслянистыми