все настойчивее требовала не откладывать мероприятие. Рефлексировать над предчувствием – занятие глупое и неблагодарное. Ты или сразу же принимаешь его, или раз и навсегда отказываешься. Сашка выбрал первое. К чему приведет поездка – не так уж принципиально. Важно, что в данную секунду, зарывшись в сугробе, изредка снимая перчатки и дуя на закоченевшие пальцы, он ощущал спокойствие, почти умиротворение. Так бывает, когда ты уверен в правильности совершаемого поступка. Как будто именно этот поступок должен был запустить необратимую цепочку событий, которые – Сашка чувствовал – приведут его к особенному, беспрецедентному итогу.
Взгляд в сотый раз скользнул по склону. Та же неизменная засвеченная пленка белого покрова. И как эскимосам удается различать сорок оттенков снега? Сашка прищурился. Направил объектив на черную точку, которую раньше не видел. Навел фокус, отрегулировав резкость. Мокрая бляшка медвежьего носа качнулась вправо, потом влево. А затем рванулась вперед.
Самка была молодая. Гладкий бледно-цыплячий мех еще не успел приобрести грязно-желтого оттенка. Красавица. За нею следом из берлоги высунулась крошечная ослепительно белая мордочка. И еще одна. Медвежата с любопытством втягивали воздух, принюхиваясь к новым запахам открытого пространства. И, учуяв что-то необычное, испуганно прятались за мамины лапы. Через секунду осторожно выглядывали, словно трусоватые воришки. Самка разгребала наст, докапываясь до растительной ветоши и кустиков ив – первых весенних кормов, а детеныши увлеченно возились в снегу.
Кадры получились великолепные.
Работал до вечера, пока семейство не скрылось на ночевку. От усталости и ветра глаза слезились. Сашка собрал вещи и отправился к кунгу. Немного отдохнуть, выпить чаю – и на базу. Пока шел, размышлял, что есть повод для гордости. Сделанные фотографии не стыдно будет отправить в журналы или на специализированные сайты.
Вскипятил воду. Горячая жидкость обжигала небо, вливая в тело приятное тепло. Сашка нахмурился: что-то было не так. Казалось бы, он выполнил все, что задумывал. Было бы уместно довольно улыбнуться и похлопать себя по плечу, но какая-то неоформленная мысль назойливо крутилась в подкорке.
Он загасил печь, вскинул на спину рюкзак и вышел на улицу, заперев дверь на засов. Закрепил на ногах лыжи. До места сбора – час бега.
Солнце садилось. Тусклое миниатюрное пятнышко окрашивало однообразную пустыню снежных равнин и льдистого моря в нежно-сиреневый. Небо стало влажным, фиолетовым, еще минута – и закапают на землю густые капли опрокинутой гуаши. Померещилось, будто окружающее пространство пытается донести до него какую-то мысль. Бред. Эффект зрительной утомленности. Не хватало только галлюцинаций.
Сашка ускорил темп, начав дышать ртом. В затылке сверлило раздражающее ощущение чужого присутствия. Он обернулся назад и замер, едва справившись с волнением. Трясущимися пальцами расстегнул молнию на чехле, достал камеру. Опустился на одно колено. Нажал спусковую кнопку. Клац,