это сублимация эротической энергии по Фрейду». Седой Панасюк топорщит усы: «…какой акт творчества? Рядовая обнажённая натура в очках…» Я еле удерживаю реплику, что, раз тебе, Макарыч, это не творчество – так вот гипс, а не живое тело у тебя и получается, но молчание – золото, зачем старика обижать. Он мечтает получить диплом и клянётся рисовать только пейзажики с берёзками, не посягая на портреты.
Звонок. Идём обратно в класс, натурщица допивает свой чай, выпрастывается из кресла и халата, воздвигается на подиум, ставит ступни в меловые контуры, кто-то врубает мощную подсветку, и снова – потрескивание ламп и шуршание грифелей. Обычно на первых сеансах новой постановки только это и слышно, нам не до разговоров.
Хижа возникает за спинами, кому-то поправляет рисунок, голос его назидателен:
– Не мельтеши в подробностях, бери сначала общО, вот посмотри сквозь прищур, увидишь общее соотношение светов и теней, а они и создают объём… Рисуй не только то, что видишь, но и то, что знаешь…
Подходит ближе, гудит за панасюковской спиной:
– …они никогда не бывают квадратными, только круглыми… – и тычет карандашом в груди на ватмане, Панасюк бормочет:
– А как же кубисты, Пикассо?
– Фу, кубист нашёлся, ты сначала их круглыми научись рисовать… Перемещается за спину пышной Лены, та добросовестно, закрыв один глаз, карандашом в вытянутой руке проверяет пропорции. Натурщица просит перерыв – передохнуть, спина затекла. Все тоже распрямились, зашевелились; Хижа велит Лене посмотреть на рисунок в зеркало, она приноравливает зеркальце, смотрит и ахает сокрушённо – все огрехи-то как видны! Я тоже беру зеркало, Цветков выхватывает зеркало у Лены. Да! Интересный эффект – зеркальное изображение, вроде всё правильно, а гармонии нет, некрасиво как-то, едва уловимая диспропорция непонятно в чём. Всматриваюсь… кажется начинаю понимать, что и как исправить. Вот ведь и на 2-м курсе на рисунки гипсовых голов тоже в зеркало смотрели – а таких гротесков не наблюдали.
– Николай Андреевич, в чём фишка, в чём подвох на живой натуре?
Хижа усаживается, натурщица воздвигается, он объясняет:
– То гипс, а то живое тело. Вот вроде бы точно так она встала, а голова на полсантиметра влево ушла, локоть чуть выше, ты рисуешь, как сейчас видишь, а рефлекс в тенях как раньше падает, миллиметра на 3—4 сместился. Она дышит, микродвижения присутствуют, вы их не видите, а кто и видит, не будет же каждые 10 минут уточнять… Кроме того, известно, что если фото в анфас разрезать пополам и сложить две левые половинки и две правые, получатся два совершенно разных лица. Это всё – симметрия – асимметрия, да ещё и зеркальная симметрия. А зеркало, к тому же, не бинокулярно смотрит, как человек двумя глазами, у зеркала монокулярное зрение, если можно так выразиться, зеркало «смотрит» как бы одним глазом, да в зеркальной перевёрнутой