Клавдия Лукашевич

Мое милое детство


Скачать книгу

неделе. Они для меня полны духовного трепета, великого нравственного значения и дорогих детских воспоминаний…

      Возвращаемся с няней домой, точно совершили какой-то подвиг. Сестра Лида завидует мне и даже всплакнет.

      – Вот, нянечка, Клавдю взяла к ранней обедне, а меня нет…

      – Ты еще маленькая, устанешь… Тебе нельзя, а Клавденька большая…

      – И я хочу тоже к ранней обедне…

      – Не плачь, деточка… Ты ведь маленькая… Все будет в свое время… Пойдешь на будущий год.

* * *

      А дома, в нашей маленькой квартирке, в это время, на Страстной неделе, кипели такие интересные хлопоты… Все делалось по порядку, по заветам старины, в определенное время… Мы во всем помогали маме и няне. Сначала шла уборка квартиры: мама и няня, повязав головы платками, обметали потолки, стены, мыли окна, печи, полы, скребли каждый уголок, чистили, обтирали каждую вещь. Уборка шла на славу.

      В среду няня чистила образа. Это было своего рода священнодействие, и к нему допускались я и Лида. Мы очень любили это дело и постоянно приставали к няне.

      – Скоро? Скоро будем образа чистить? Поскорее, нянечка.

      – Повремените, деточки… Это дело не шуточное… Надо осмотрительно…

      Прежде всего няня тщательно умывалась и нам заботливо мыла руки мылом. П отом на обеденном столе расстилалась чистая скатерть. На этот стол сносились все образа из квартиры, а их было у нас немало. Затем няня приготовляла мел и делала мыльную воду. Мы с Лидой тщательно терли и мыли серебряные и металлические венчики и ободки на старинных окладах, и каждая старалась это сделать как можно чище и ярче. Затем няня заставляла нас помолиться.

      – Теперь, благословясь, оботрите деревянным маслом лики.

      Мы обтирали лики. Эта работа казалась нам важной и святой. После нашей чистки иконы в углах комнат сверкали необыкновенно, и перед ними ярко горели лампады. Няня ходила умиленная. А комнаты нашей квартиры походили на кельи монахинь.

      В четверг наша старушка делала «четверговую соль»[4]. Это была какая-то совсем особенная черная соль, которую жгли в духовой печке и на Пасху ставили на стол. И разговляться без «четверговой соли» казалось нам немыслимым.

      И в четверг же у нас дома обыкновенно красили яйца. Это, конечно, бывало самое интересное из подготовки пасхального стола. Во главе этого дела стоял отец. Мама ему помогала. Мы ни на шаг не отходили от них, и каждая из нас имела право выкрасить для себя по нескольку яичек.

      Папа непременно хотел перещеголять дедушку, который был великий мастер красить яйца. Да и отец наш ему не уступал.

      В то далекое время таких красок, как теперь, не было. Яйца красили в сандале[5], в шелухе луковых перьев, в кофейной гуще и в разных нитках и обрезках шелка. Папа вырезал из сахарной синей бумаги разные рисунки и фигуры, прикладывал их к яйцам, обвертывал все луковой шелухой, завязывал тряпкой и клал варить. Мы с мамой делали то же.

      Как, бывало, волнуешься, дрожишь, замираешь, когда развертывают уже сваренное