сами того не подозревая, сотрудничали весьма влиятельные люди. Верещагин об этом знал, но опасение быть засвеченным его не покидало.
А парочка меж тем остановилась у газетного киоска. Девушка заботливо и… нежно поправила Юнгу галстук и сердечко в петлице, совсем по-детски встала на цыпочки и, чмокнув его в щеку, развернулась и быстрым шагом зашагала на трамвайную остановку. А он стоял и смотрел ей в след. По его лицу блуждала счастливая улыбка. Девушка, заскочив в подошедший трамвай, махнула ему рукой. От чего Ахмеров ещё больше стал улыбаться.
Вся эта сцена не ускользнула от внимательного взгляда Верещагина. «Неужели он влюбился!? – подумалось ему – Этого еще не хватало. При его-то работе и риске. Хорошо, если эта девчонка не связана с американской разведкой. Но какой риск для них обоих!»
Трамвай, звякнув на перекрестке, повернул на Массачусетс авеню и скрылся за поворотом. Юнг, постояв еще мгновение, достал из кармана свежий номер журнал «Тайм» и, держа его в правой руке, направился к чугунному столбу, на котором часы показывали без 5 минут 5 после полудня.
Верещагин, как и было оговорено в записке, сунул под правую руку такой же номер журнала «Тайм», и, держа в левой руке зонт, направился навстречу Юнгу. Эти «маркеры» были знаком, что опасности нет. «Хвоста» не было и за Ахмеровым. В этом Верещагин сам убедился, наблюдая со стороны «сцену прощания влюбленной парочки».
Они встретились там, где и договаривались. На лице Юнга просияла «удивленная» улыбка. Он воскликнул радостно:
– Мистер Карлайн!
– О, Билли, рад тебя видеть – отозвался связной.
Обоим очень хотелось обняться. Но здесь не Москва, а Вашингтон. У американцев не принято бурно проявлять свои эмоции. Поэтому разведчики ограничились крепким рукопожатием.
– Вы тоже в цирк?
– Да, вот решил взглянуть на этого урода.
– Тогда нужно поторопиться, через две минуты начало.
– Да, побежали. Как твоя учеба, малыш? – на ходу спрашивал «заботливый знакомый родителей студента Колумбийского университета»
– Все о’кей. Как поживает тетя Пэтти?
– Тоже ничего, только побаливать стала.
Болтая обо всем этом, мужчины вошли в уже темный зал. Билетер, взяв у них билеты, показал им свободные места. Пара запоздавших зрителей, шепотом извиняясь за причиняемые неудобства перед публикой, уже занявшей свои места в зале, протиснулась на два свободных места в двенадцатом ряду.
А на сцене началось представление. Сменяя друг друга, на арене выступали акробаты, клоуны, дрессировщики со своими мартышками и собачками…
В темноте Верещагин расстегнул зонт и положил его между собой и Юнгом.
Публика хохотала над очередным приколом клоунов. А в это время рука Юнга извлекла из зонта тонкую металлическую трубку. Молодой человек тоже смеялся над клоунадой и «нечаянно»