за все, что ты для меня сделала! Ты скрасила своей любовью, неиссякающей добротой и вниманием мои последние дни. – Юдин из последних сил гладил ее шелковистые волосы.
– Нет, нет, я прошу вас, не уходите! Я этого не переживу! – Наталья металась у его кровати, не в силах больше ему помочь. – Боритесь, я умоляю вас, Александр Иванович!
– Все уже, милая, отборолся я и в жизни, и на поле боя! Только напоследок об одном тебя прошу – поскорее забудь про меня, тебе всего-то двадцать лет отроду, и у тебя вся жизнь впереди. Надеюсь, что, все же, наши скоро выиграют эту войну и ты найдешь свое счастье.
– Что вы такое говорите, Александр Иванович, мне, кроме вас, никто не нужен, – девушка вдруг увидела, как лицо Юдина нехорошо застыло. – Нет, я не хочу, я не могу вас потерять! – бедняжка слегка потрясла полковника за плечи, в надежде вернуть его в этот мир, а потом, положив свою голову на его грудь, целовала ее, обливая своими девичьими слезами.
Александра Ивановича Юдина не стало тихим, зимним кубанским утром. Об этом сразу же доложили в штаб генерала Деникина, и Антон Иванович, уже зная, что вот-вот они будут отходить к Новороссийску, а оттуда поплывут в Крым, приказал своим офицером сделать все возможное и невозможное, чтобы доставить гроб с телом полковника его родным в Ниццу. Его приказ был безукоризненно выполнен.
Совсем недавно приобретя и так же скоро потеряв любимого мужчину, к своей радости, а, может, и к своему стыду, Наталья Воронцова обнаружила, что беременна.
«Что же мне делать? Война же идет, беспощадная война! Как же мне с ребеночком одной-то?! Не выношу я его! Если все же я хочу, чтобы он родился, то мне надо бежать отсюда и как можно быстрее!»
Девушка набралась храбрости и направилась в штаб генерала Деникина. Став перед ним на колени и рассказав про свою беременность, она слезно просила его позволить ей сопровождать гроб любимого мужчины до Ниццы. Генерал жалостливо посмотрел в ее полные горя и отчаяния глаза и отдал соответствующий приказ.
«Лихая девица! Ее же Валентина Сергеевна в порошок сотрет, узнав, что та согрешила с ее мужем! Жаль девку, но она сама напросилась, пусть себе едет!»
В течение всего этого печального путешествия медсестра Воронцова много раз себе в малейших деталях представляла сцену, как она стоит перед помещицей Юдиной и, стыдливо склонив голову, рассказывает ей всю правду о них с Александром Ивановичем. Она даже как-будто слышала, как Юдина начинает на нее кричать и обзывать ее непристойными словами, выгоняя вон из дома. Наталья и к этому была морально готова. Но это все равно лучше, чем оставаться в охваченной гражданской войной России. Медсестры везде нужны, она найдет себе работу и в Ницце, даст Бог, с голоду не помрет и благополучно родит своего ребеночка.
Любой женщине на свете, а не только такой даме строгих правил как помещица Юдина, было бы неприятно слышать от какой-то там девицы, что та ждет ребенка от ее умершего мужа. Первой внутренней реакцией Валентины Сергеевны было жуткая обида