понял, что первый штурм закончен. Он смотрел на отступающих челманов, прикрывающихся щитами от арбалетных болтов, и не мог понять, почему же они не стали продолжать бой, ведь чтобы прорваться им не хватило совсем немного! Им нужна была всего ещё одна сотня свежих, не утомлённых рубкой бойцов! Почему подали сигнал к отходу? Для чего? Военная хитрость, или случилось что-то такое, что гораздо важнее атаки на Волчьи Ворота? Что это может быть? Военный вождь Балвер ударил в тыл врага? Почему тогда не слышно шума битвы?
– Отличный день! – К Рутгеру подошёл десятник Тайной Стражи. – Теперь я почувствовал, что действительно нужен стране Лазоревых Гор. – Он замолчал, и воевода понял, что он хочет о чём-то поговорить, и не знает с чего начать.
Барс усмехнулся, и, улыбаясь, радуясь душой, что штурм наконец-то отбит, и он остался жив в этом аду, хоть и смертельно устал, спросил напрямик:
– Совсем недавно ты был смел и отважен, так что же тебя так могло смутить, что не можешь сказать и слова? Ты хочешь что-то сообщить мне?
– Да, воевода. – Десятник вытер со лба пот, отчего его лицо и так перемазанное кровью приняло ещё более жуткий вид: – Несмотря на молодость, ты проницателен. Я знаю, вы не пользуются услугами наёмников, и в войске служат только виги, и всё же я хочу спросить…
Рутгер остановил его речь движением руки, и, заглядывая в карие, ещё сверкающие горячностью боя глаза, догадываясь о его следующих словах, упредил:
– Ты – харвелл?
– И да, и нет. Моя мать – харвеллка, а отец виг, какого я совсем не помню. Он погиб в какой-то одной из старых войн с гаарами.
– Ты на половину виг, и сегодня доказал, что можешь быть вигом полностью. Кто возьмётся судить, чьей крови в тебе больше? И у вига, и у харвелла она красная. Я думаю, мы сможем найти какую-нибудь лазейку в Новых Законах, чтобы ты мог стать моим воином. Сочту за честь, если вступишь в моё войско. – Снимая рогатый шлем Рутгер кивнул головой.
Десятник опустился на одно колено, поклонился:
– Я – Эвгурн, сын Галла.
– Встань, Эвгурн. Мы уладим это дело. Я попрошу лорда Фельмора. – Начал, было, воевода, и тут же замолчал. Как ему теперь быть? С одной стороны, он преступник, уже осуждённый к трём годам рудников, с другой, воевода, и герой, не пропустивший врага под стены Вольфбура. Сардейл сказал, что всё ещё изменится, но, кто знает? Сейчас такое время, что никогда не знаешь, что может произойти завтра. Сегодня – герой, а завтра – изгой.
– Рутгер! – Подошёл никогда не унывающий, и, кажется, бессмертный не смотря на все свои мелкие раны, Сардейл: – Лорд Гринхард умер. Знахарь говорит, что Вальхар жить будет, но придётся отнять руку. Сейчас его надо быстро отправить подальше в горы, а лучше всего в Андвей. Здесь ему действительно не место.
Вальхар! Вот кого по-настоящему жаль! Как он будет жить без руки? Сможет ли смириться с её потерей? Как всё это странно и страшно. Тот, кого он знал с детства, тот, кто заменил ему погибшего