но могут быть и не консервативными. Наверное, такая политизация религиозной культуры тоже характерна не только для постсоветского времени, а вообще для десекуляризации или постсекулярного мира во многих частях земного шара.
Почему религия становится частью идеологии?
Было бы замечательно провести полевое исследование в Администрации президента Российской Федерации или хотя бы в правительстве Санкт-Петербурга – просто взять интервью у разных людей, начиная с Путина или губернатора Полтавченко и заканчивая какими-то функционерами низшего звена, и просто посмотреть, как это все развивалось: когда, как и почему в ленинградском или санкт-петербургском КГБ или ФСБ начали читать философа Ивана Ильина, как они искали себе духовных отцов, что это был за проект, почему для них это обрело политическое звучание.
Но боюсь, что пока такой проект вряд ли возможен, так что не буду гадать, как это произошло. Можно сказать, что в поздне– и постсоветские годы символическая вселенная разрушалась. Мир устойчивых больших нарративов разрушается, и люди пытаются что-то построить из разных материалов, из того, что у них есть. Кто-то говорит, что пришел Христос, и его новое имя Виссарион, надо ехать в Сибирь и там создавать основание нового человечества, а кто-то пытается переключиться с позднесоветской официальной марксистско-ленинской идеологии на что-то другое, и православие оказывается весьма кстати.
Религию пытались и пытаются подформатировать под какую-то коллективизирующую и мобилизующую идеологию. Такие попытки предпринимались, я думаю, еще и при Ельцине, или, по крайней мере, об этом речь заходила. Патриарх Алексий, насколько я понимаю, не очень был этим озабочен, а нынешний патриарх Кирилл вроде бы во что-то подобное готов играть, хотя всегда возникает вопрос, насколько всем этим людям небезразлично то, чтобы делать какие-то долгоиграющие проекты, или, может быть, они просто заинтересованы в личном обогащении в распиле каких-то очередных бюджетов. Идея социальной инженерии и public relations овладела умами россиян, вероятно, после романа Пелевина «Generation „П“». Она, конечно, на самом деле не работает, потому что не получается контролировать того джинна, которого они выпускают из бутылки, и непонятно, джинн ли это и что с ним вообще происходит.
Особенно это все усилилось после 2011 года. Главная модель – это то, что существуют внешние враги, которые плетут заговор против России, и, соответственно, все, что происходит, мы будем объяснять в контексте этой модели происками врагов или, наоборот, борьбой с этими врагами. Надо сказать, что получилось гораздо удачнее. Конспирология – это другая тема, и сейчас мы на ней не будем останавливаться, но тоже непонятно, каков будет конечный эффект, потому что однажды выпущенные из бутылки такого рода нарративы тоже могут привести к самым удивительным и, возможно, вполне негативным социальным последствиям.
1-часть. Дело жизни.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст