сюда, – сказал, наконец, Синяка.
Великан неуклюже приблизился.
– Господин Синяка, – торжественно провозгласил он, – ежели вам чего надо, то приказывайте, а я буду стараться…
– Сядь, – велел Синяка.
Великан осторожно примостился с ним рядом. И тогда Синяка прижался головой к толстым, угловатым великаньим коленям и громко, в голос, зарыдал.
Подумав, великан бережно накрыл его своей большой лапой и тяжко, в два приема, вздохнул.
– Дела, – многозначительно уронил он, глядя в пространство поверх растрепанных темных синякиных волос. Худые плечи Синяки содрогались. Он что-то невнятно бормотал, а слезы текли и текли из глаз.
Некоторое время Пузан стойко терпел неудобства, а потом гулко пробасил:
– Это… Поплакали, господин Синяка, и хватит. Все равно вы лучше всех, а что кое-кто тут у нас гордый, так это по молодости.
Синяка замолчал, перевел дыхание и, оторвавшись от колен великана, вытер ладонями лицо. Он увидел прямо перед собой маленькие серые глазки с красноватой сеточкой. И эти глазки смотрели на него с пониманием и безграничной любовью.
Ноги путников утопали в мягком мохе болота. Саламандра, недовольная сыростью, взгромоздилась Синяке на плечо, лениво свесила хвост и уткнула сухую мордочку ему в шею. Маленькие острые коготки проткнули синякину рубаху и царапались. Он не обращал на это внимания.
Великан тяжеловесно ступал рядом, время от времени проваливаясь в трясину по колено. Сапоги его безнадежно промокли.
– Ты бы разулся, – сказал Синяка. – Ноги натрешь.
Великан только застенчиво улыбнулся.
Глядя на его нелепую фигуру, Синяка вдруг ощутил, как отдаляется, отпускает его Ахен.
Внезапно великан охнул и споткнулся. Синяка чуть не налетел на него. Великан резко оттолкнул его от себя, так что Синяка упал на сырую кочку, лицом в куст голубики. Саламандра, оказавшись в луже, издала пронзительный звук и, негодуя, быстро забралась Синяке на голову, путаясь когтями в его волосах.
– Пузан, ты что, очу… – начал Синяка и замолчал, когда увидел, что из могучего великаньего плеча торчит тонкая стрела с иссиня-черным оперением.
Вторая стрела вонзилась в кочку, за которой лежал Синяка. Он ясно видел спиральный узор, нанесенный на древко.
Пузан погрозил неведомо кому огромным кулаком.
– Вы можете их испепелить, господин Синяка? – деловито спросил он, пытаясь в то же время рассмотреть стрелу у себя в плече. Он трогал оперение и корчил при этом страшные гримасы.
Синяка встал во весь рост, осторожно вытащил из волос бьющую хвостом саламандру и посадил ее себе на плечо. Он мог испепелить целую армию. Об этом лучше даже не думать.
Еще одна стрела просвистела возле синякиного уха.
– Пузан, отойди-ка в сторону, – сказал Синяка.
– Убьют вас, убьют… – с обреченным видом забубнил великан, однако подчинился.
Из зарослей на край болота бесшумно выступили две темные фигуры. Они вышли