Хилле Батюшка-Барин запустил в серебряную тарелку свои невероятно грязные пальцы, не прибегая к помощи столовых приборов.
Когда Синяке выдали порцию, он уселся на краю стола и, подобно Батюшке, принялся жадно хватать еду руками, заглатывая куски целиком, по-собачьи. Рыбьи кости трещали у него на зубах. Покончив с кашей, он тщательно вылизал тарелку и обтер пальцы об одежду.
Хильзен пошарил в груде серебряной посуды, надеясь отыскать себе подходящую кружку. Одна показалась ему не очень замызганной. Она вмещала в себя никак не менее пинты и была снабжена откидывающейся крышкой. Сама кружка была сделана в виде бочки, а ее ручка – в виде втрое витого каната.
Хильзен зачерпнул кипятка и тихо взвыл: серебро немедленно нагрелось и обожгло руки. Он поставил кружку на пол. От усталости он уже плохо соображал. Высунув руку в окно, Хильзен нащупал белый флаг, который Завоеватели заметили на подходах к башне, и сорвал его. Обернув серебряную кружку белым флагом поражения, Хильзен принялся с наслаждением пить кипяток. Постепенно он согревался. Ахен завоеван, он, Хильзен, жив, и есть где провести ночь – под крышей и в относительной безопасности. Хильзена неудержимо тянуло в сон.
Косматый Бьярни, подобревший от сытости и удачи, развалился в кресле. Это был настоящий трон – с высокой прямой спинкой и двумя грифонами-подлокотниками из черного дерева. Капитан смотрел, как Синяка облизывает миску. Все, что он слышал о горожанах, – образованных, зажиточных людях, которые построили этот прекрасный город, – к тому же, о людях с БЕЛОЙ кожей, – всё это никак не вязалось с диким обликом Синяки.
– Эй, ты! – крикнул Бьярни.
На другом конце стола Синяка поднял голову от тарелки.
– Ты что, сто лет не ел? – спросил Бьярни, ковыряя ножом в зубах. Синяка не расслышал и переспросил, но Бьярни потерял охоту продолжать разговор. У него начал заплетаться язык, и он почувствовал, что пьянеет от сытости.
Хильзен уже спал, приоткрыв во сне рот. Тоддин вынул из ножен шпагу, поддел белый флаг и направил его в сторону Косматого Бьярни.
– Командир, – сказал он, – этот парнишка говорил, что в башне вот уже сотню лет как не было людей.
Бьярни широко зевнул.
– Так их и не было, – сказал он лениво. – Вон сколько пыли. Следов-то нет?
– Это, конечно, так, – согласился Тоддин. – Но, в таком случае, кто же вывесил в окне белый флаг?
– Призрак Желтой Дамы, – сказал Норг и глупо захохотал.
Бьярни усиленно пытался заставить себя думать и разрешить эту загадку. Он поискал глазами Синяку, но тот куда-то делся. Махнув рукой, Косматый с трудом встал из-за стола. Он обнаружил Синяку спящим возле печки. Рядом с ним, уткнувшись лицом в золу, сопел Хилле Батюшка-Барин. Бьярни потыкал в Синяку сапогом, но парнишка только подтянул колени к животу и пробормотал что-то невнятное. Бьярни плюнул и ушел спать.
Под потолком зала мерцал золотистый свет. Едва заметная тень скользила в легком световом облаке. И такая тоска исходила от бесплотной фигуры старого призрака, что впору было содрогнуться в рыданиях.
Башня