и
История начинается не с теплой уютной комнаты, освещенной первыми лучами солнца, где герой лениво открывает глаза. И даже не со встречи двух занятых людей без зонтика в проливной английский афтернун. Возможно, она начинается с каждого из нас. С того момента, когда мы хотя бы на минуту закрываем глаза на окружающие нас мелочи. И замечаем, что на востоке за офисным центром выглянула радуга. На проспекте, где каждое утро спешащие добряки зло матерят друг друга, сейчас мамочка покачивает спящего младенца в коляске. И так, черт возьми, хочется сорвать со своей руки вечно торопящие часы, навязывающие своими цифрами нам рамки во всем прекрасном! Подобно Тайлеру Дердену взорвать все финансовые организации или словно герои старика Брэдбери отправиться в бесконечные каникулы по Флориде… Дело не в сотнях долларов и не в десятках друзей. Дело в каждом из нас.
Портрет Лайза Грина
Слегка растрепанные волосы, уложенные пробором, наверное, служащие метафорой для хаотичного потока мыслей при одновременной интеллигентности. Цвет тяготеет к русому. Выразительные брови, на шее, с левой стороны от зрителя, присутствует небольшое родимое пятно. Глаза светло-зеленые, помогают своему хозяину видеть вещи более позитивно, чем те есть на самом деле. Нос – как порядочный нос! Классический, обыкновенный, зеркальный относительно медианы между глазами. То же самое можно сказать и про уши. «Так… что же еще, о себе в третьем лице, глядя на фотографию…»
Комплекция не блещет крайностями; в то время, как Скотт явно худощав и высок, а Чарли страдает избытком веса, Лайз находится на «золотой середине». При носке рубашки со свободным воротником видны ключицы, однако, при тесном свитере слегка выпячивает пузо. Слегка. Не критично, чтобы бить панику и «с завтрашнего дня обязательно» начинать бегать, пропагандируя диванный ЗОЖ. Рост, кстати, повыше среднего – почти 6 футов без 5-ти см., впрочем, о последних Лайз никогда не переживал: ни в детстве, соперничая с компаньонами по двору, ни за школьной скамьей, и уж тем более ни с лысым Ларри, худым Скоттом и толстым Чарли.
На запястье левой руки верные спутники передряг – часы. Больше Лайз не приемлет аксессуаров на теле, лишь изредка позволяя добавить к парадной рубашке запонки, однако, данные поводы исключительны, и читатель вряд ли застанет Лайза за их примеркой, разве что, изрядно постаравшись. Он вообще любитель нейтральной, спокойной цветовой гаммы. «Период бурных контрастов, – как однажды признался Лаз, – уже далеко позади. Я спутник стабильности!» Что ж, вполне естественно для журналиста, периодически откровенничающего с фонарем. Исключительно юмор! Ведь мы пишем портрет категорически хорошего человека. Впрочем, о действиях судить вам.
Наверное, Лаз – идеальный кандидат на поговорку «внутренний мир человека отражен в его внешности». Умение сглаживать неприятности, выходить мудро из конфликтных ситуаций, одновременно не теряя хватки отдыхать и на один вечер уходить в отрыв. Потенциальный семьянин, не изживший в себе завидного жениха сквозь лабиринты рутины.
«…ни хорош, ни плох, и лавры бытовые
Но богатый мир и мысли роковые…»
Досье Чарльза Дэвиса
Под этими шикарными инициалами на всеобщее удивление скрываются паспортные данные добродушного Чарлея; уж его родословная постаралась наградить юнца! Впрочем, в детстве он полностью его оправдывал: осанка на зависть, приличный рост и статные плечи, правда с годами и чередой не слишком приятных бытовых событий ставшие мешковатыми. Даже сейчас, при первом взгляде, различимы оттенки боевой молодости старины.
Да, порою носит несколько дней подряд одну белую рубашку, разумеется, сочетая ее с подтяжками. Он приверженец классического мужского стиля, эдак на несколько размеров больше. В машине на заднем сиденье всегда пиджак, причем всегда кажущийся свежим и выглаженным. Хоть мы все помним разбросанный арахис на сиденье, и то, что Чарли может приналечь на выпивку, категорически нельзя олицетворять его сердце с негативом.
Он аккуратист в действиях, нежели в себе. Возможно, служба в войсках в юные года сыграла в этом свою роль, но при малейшем вопросе о ней он партизански молчит. Иногда он может проявлять свою закалку взглядов, ярый консерватизм в неподвластных ему вещах. Но что-что, а на авантюрах с ним не прогоришь! Вытащить, правда, легче бегемота из болота, чем его на нее. Но старый порох стреляет – стены замка рушатся.
Под носом усы. Довольно густые, но при естественном освещении различима легкая седина на них. Голова преобладающе отражает солнечные лучи, но по бокам никаких претензий. Нос, по правде говоря, значительно больше, чем у Лайза. Вообще, голова больше похожа на основательный круг. Если бы он годами плотно наедал щеки, то стал бы похож на хомяка-мутанта с грушевидной головой, но, – мы не фантастические мемуары описываем. Глаза у Чарли карие, отражающие патриотичность, надежность и, скорее, доверие. Порою в непонятных ситуациях они мечутся из угла в угол, как боксеры по рингу, но старая хватка делает свое смирительное дело. Он редко улыбается, чаще возмущается