мазнула за ушком любимыми духами и нанесла немного блеска для губ. Глянув в зеркало, я довольно цокнула языком – готова к свиданию!
Электричка ползла медленно, в вагоне холодина, но мне было всё равно. Я водила пальцем по разукрашенному морозными узорами окну, глядя сквозь него на заснеженные поля, на черные деревья, одетые в белые воздушные шубы, на мелькающие телеграфные столбы и километры проводов. С каждой минутой наша встреча становилась ближе, сердце томилось в сладостном ожидании.
Снова мороз, снова слепящее солнце и искрящийся снег, снова иней на ресницах и дорога по белому скрипучему покрывалу до лагеря.
Егор уже ждал меня на ступеньках крыльца. Увидев его, я засмеялась:
– Привет! Ты чего тут попу морозишь? Пошли чай пить!
Мой голос звучал неестественно весело и возбужденно – так не терпелось побыть рядом с тем, кто заставлял трепетать мое сердце, услышать его бархатистый баритон – теперь я точно знала, как звучит этот тембр голоса.
Мама мудро оставила нас одних.
– Я по палатам пройду, а вы пока чаевничайте.
Юное сердечко колотилось, угрожая выскочить из груди. А Егор, словно невзначай, касался меня, отчего все тело пронзало электрическим разрядом – то ему нужно было подвинуть чашку, то срочно взять салфетку, лежащую на другом конце стола, то требовалось сделать громче радио, непременно задевая мое плечо своим.
Удивительно, но наш разговор стирался из моей памяти ежесекундно. И даже последние витавшие в воздухе фразы я забыла сразу, как только мы вышли из комнаты. Не важны слова, важно было лишь его присутствие рядом – парня, чей образ пробуждал во мне неведомые до этой зимы ощущения.
В память врезался всего один эпизод: у Егора была любимая рубашка, с которой он не расставался. Такая смешная – в черно-белую клеточку, казалось, что она ему немного велика. Именно в ней он и сидел рядом со мной, пока я отогревалась с мороза теплым чаем.
– Ты согрелась? На, возьми пока.
С этими словами он снял рубашку, оставшись в одной футболке, очень плотно облегавшей стройную фигуру. Я небрежно приняла его предложение, будто делая одолжение, и усмехнулась:
– Вообще, конечно, я согрелась, но могу немного поносить, раз ты настаиваешь.
– Ладно, носи пока, я пошел – сегодня дежурю по блоку.
Он ушел, а я прижалась лицом к рубашке и вдохнула его запах – уже такой родной и любимый.
Днем мы с ребятами играли в настольный теннис, потом сбежали гулять, а вечером я засиделась с мамой за чаем. Раздался стук в дверь, и показалась голова Костика Смирнова из моей любимой палаты:
– Здрассьте, извините, а пожелать спокойной ночи?
Мама удивилась – такого раньше не бывало.
– Спокойной ночи, Костик. Ксюша?!
– Мам, я скоро!
Оказывается, я забыла про свои поцелуи выходного дня!
При моем появлении в палате раздался одобрительный гул. Переходя от одного к другому я, как в первый свой приезд,