его сюда. Накажем вора!
Молодой убежал. Женщина истошно крикнула ему вслед:
– Только не убивай его, Антонио!
Тогда пожилой кивнул головой и закричал:
– Я сам его убью, Розалия! – и достал кинжал.
Женщина бросилась к пожилому и повисла у него на руках:
– Нет, нет, отец! Он невиновен. Обыщите чемодан служанки. А если вы убьете Марио, тогда убейте и меня!
В это время какой-то господин, сидевший вместе с двумя другими мужчинами в зрительном зале, вскочил и, хлопнув несколько раз в ладоши, закричал:
– Стоп! Стоп! Наташа! Ты опять путаешь текст! Не чемодан, а сундук! Это же семнадцатый век. И потом, ты опять слишком быстро подскочила к отцу! На тебе же будет пышное длинное платье, не забывай. Ты должна подойти к нему более плавно, как настоящая синьора!
С этими словами мужчина выскочил на сцену, подбежал к пожилому, остановился в трех шагах от него, потом плавно, грациозно приблизившись к нему, повис на его шее. Тот, в свою очередь, обнял подошедшего за голову и склонил ее на свою грудь. Освободившись из его объятий, мужчина из зала напал теперь и на пожилого:
– А вы, Петр Антонович, должны были кивнуть до того, как Антонио убежал! Вы – отец, кивнув, вы даете свое согласие привести сюда вора. А вы когда кивнули?
– Когда? – удивился пожилой.
– Да уже после того, как ваш сын убежал! – закипятился мужчина. – Кому вы даете согласие привести вора, если вашего сына уже нет?
– В каком смысле – нет?
– Нет – в смысле, рядом с вами! Убежал он, понимаете? Кивать надо до того, как Антонио рванет за вором! – Мужчина достал платок из кармана и стал вытирать им лоб. – Давайте сделаем перерыв на полчаса, а потом прогоним эту сцену еще раз. А ты, Наталья, в перерыве повтори текст. Спектакль на носу, а ты до сих пор слова путаешь!
Актеры начали расходиться. Мужчина сбежал по ступенькам и направился к выходу из зала. Тут я и перехватила его:
– Извините, мне нужен Викентий Самуилович…
– Я – Викентий Самуилович. А вы, простите, кто?
– Я внучка Аристарха Владиленовича. Он вам звонил…
– А! Да! Как же, помню. У меня есть полчаса. Кофе не хотите?
Мы с главрежем прошли в театральный буфет и сели за отдельный столик. Взяли по чашке кофе и по пирожному. Викентий Самуилович был человеком лет шестидесяти, невысоким, плотным, лысоватым. Он посмотрел на меня добрыми карими глазами и спросил:
– Так о чем вы хотели поговорить со мной?
– Викентий Самуилович, я хотела расспросить вас о недавно умершем артисте вашего театра, Виноградове.
– Да, да, такая потеря для театра! Такой артист! Такой человек! Ах, какая потеря! Какое несчастье!
Когда восклицания и ахи закончились, я спросила главрежа, как он мог бы охарактеризовать Виноградова.
– Как человека или как артиста? – уточнил он.
– Как человека.
Викентий Самуилович горестно покачал головой:
– О Валентине я могу сказать только хорошее, только хорошее!