большим авторитетом.
Орлов, раздвигая подгулявших посетителей, пошел к одному из столов и, беспардонно потеснив кемаривших на краю офицеров, посадил Потемкина.
– Жаркого и вина, – потребовал он. Гришан, явно протрезвевший за время драки, хотел восполнить свои потери.
– Тебе сколько лет? – спросил он Потемкина, когда все требуемое уже стояло перед ним на столе.
– Девятнадцать, – уминая мясо, пропыхтел Гриц.
– Так где ж тебя так долго носило? Чай уже второй год как по казармам должен таскаться, – удивился Орлов.
– Я в Университете обучался. А потом… – Потемкин махнул рукой. Слезы готовы были закипеть у него на глазах.
– Поперли, что ли? Да полно тебе. Сейчас, как красна девица, разревешься! Нашел о чем жалеть. – Орлов обнял его за плечо. – На кой черт тебе этот Университет? Мозги только наизнанку выворачивать. Я вот тоже в Шляхетском корпусе обучался…
– Немцы-сволочи. Ненавижу, – простонал Потемкин.
– И у вас? – искренне удивился Гришан. – Это здесь от них жизни нет, а в Москве-то…
– У нас ясное дело – Университет. А тут-то чего? – в свою очередь, не понял Потемкин.
– А здесь, мил друг, столица, двор, гвардия. Смекаешь? Житья никакого от них нет. Пол-Пруссии у наших ног, а дома… Как великий князь подрос, все замечать стали. Ему, слышь, наша гвардия не по нутру, он своих из Голштингии привез.
– Голштинии, – поправил Потемкин.
– Один черт, – кивнул Гришан. – Мало что собственные войска держит, еще и в лейб-гвардию пихает офицеров из немцев. Нашим мест не достается. С ними не сладишь. «Почему носок не тянешь? Почему сапоги не чищены? Почему морда рязанская?» Только и знают, что в зубы тыкать.
– А кто такой Шванвич? – спросил Потемкин.
– Он у великого князя служит в голштинской роте капралом. Мы с ними много раз схлестывались. Навешаем им, чтоб не строили из себя хозяев. Теперь вот моя очередь была. Сил нет, какие сволочи. Им против нашего вдвое платят и жалованья не задерживают. А мы скоро с голоду дохнуть начнем. Прикинь, с самого начала войны не плачено. Что из имений пришлют, на том и спасибо. А у нас четверых не густо, шиш и тот без родительского благословения. Сиди кукуй.
– А что же императрица, разве не видит?
– Нашел надежу, – хмыкнул Орлов. – Матушка Елисавет великого князя не жалует, а все ж он у нее один наследник.
К ним подсел стройный сероглазый преображенец. Гришан пожал ему руку.
– Павел Пассек. Знакомьтесь. Мой тезка, – отрекомендовал Грица Орлов и добавил с некоторой гордостью: – Бывший студент.
– Очень приятно, – улыбнулся преображенец. – Где думаете служить?
– Записан в конную гвардию.
– Прошу прощенья. – Пассек снова улыбнулся, но глаза его оставались внимательными и цепкими. – Гришан, на пару слов.
Орлов сделал недовольное лицо и встал. Они с Пассеком отошли чуть в сторону, где за гомоном посетителей Потемкин ничего не мог расслышать. Он видел, как оба офицера отчаянно зажестикулировали, временами бросая на него короткие