о детской сексуальности и до него предполагалась связь истерии с сексуальными проблемами, ничуть не бросает тени ни на одно из достижений Фрейда. Провозглашение истерической проблематики как сексуальной вызвало кое-какое беспокойство. Еще до Фрейда возникли сильные подозрения относительно сексуального значения истерических симптомов, но формулировка механизма превращения проблематики переживания в телесный симптом не вышла за пределы тезисов, которые совершенно упускали «содержание» переживания. Видение «смысла симптома», конкретная и дословная передача сексуальной драматики, явленной у пациентки, расшифровка «сексуальной судьбы» – все это остается пионерской работой Фрейда. Уже в наброске «Сексуальность в этиологии неврозов» (1898) Фрейд хотя и приписывает сексуальным нарушениям роль «ближайших» причин невротических заболеваний, но еще не признает сексуальность в качестве своей основной темы. В 1905 г. выходят «Три очерка по теории сексуальности». Но даже в 1910 г. он еще представляет сексуальность как рядоположенную с голодом, не меняя конкретной окраски подхода. Лишь в 1914 г. в работе «Введение в нарциссизм» устанавливается тот «монистический» подход, что возводит сексуальность до статуса главной темы психоанализа, придавая ей всеобъемлющую значимость. Теперь она понимается уже не конкретно, не через противопоставление любовных отношений всем прочим сексуальным связям. «Сексуальность» рассматривается как влечение, лежащее в фундаменте всех социальных явлений, какого бы рода они ни были.
Фрейд в 1921 г. писал: «Ядром того, что обычно называется нами любовью и воспевается поэтами, является, конечно, половая любовь с присущей ей целью совокупления. Но мы не отделяем от нее всего того, что именуется любовью: с одной стороны, любовь к самому себе, с другой – родительскую любовь и любовь детей, дружбу и всеобщее человеколюбие, не упуская также любви к конкретным предметам и к абстрактным идеям. Наше оправдание заключается в том, что психоаналитические исследования научили нас видеть во всех этих устремлениях выражение тех же побуждений, которые влекут два пола к сексуальному единению, но в зависимости от обстоятельств, оттесняемых от этой цели или сдерживаемых на пути к ее достижению».
Понятие сексуальности в психоанализе включает в себя много большее; оно выходит за пределы популярного как вверх, так и вниз. Такое расширение оправдано генетически; мы причисляем к «сексуальной жизни» все те проявления нежных чувств, которые проистекают из примитивных сексуальных побуждений, даже если эти последние были заторможены относительно первоначальной сексуальной цели либо сменили эту цель на другую, уже не сексуальную. Поэтому мы охотнее говорим о психосексуальности – с тем чтобы не упускался и недооценивался душевный фактор сексуальной жизни.
Проблема «сексуальности» становится центральным пунктом фрейдовской теории. И в то же время понятие «сексуальность» расширяется до «психосексуальности». Это осуществляется