сильный, волевой характер.
– Понятно. Так что – он в ближайшее время не очнётся?
– Ну почему же! Очнётся, конечно, – доктор явно отошёл или оглянулся на какие-то приборы, потому что поправился, – Собственно, он уже очнулся. Как бы. То есть – он может нас слышать, но вот тело… В ближайшие часы вряд ли сможет отреагировать. Анафилактический шок. Обратная сторона, если можно так выразиться, гиперчувствительности дрона-аватара, и совершенства наших технологий. «Полное преображение», будь оно неладно. Я вот только одного не понимаю: почему не сработала автоматика отключения… Но он справился и сам. Ему нужно просто отлежаться. В покое.
– Ясно. Вы, двое! На каталку его – и в госпиталь. В отдельную палату. – Джон почуял, как сильные руки поднимают его безвольной тряпкой висящее тело, вынимают из обвеса, и куда-то перекладывают: на что-то жёсткое и холодное, – Доктор?
– Да, сэр?
– Не нужно ли ему ещё чего вкатить?
– Нет, сэр. Всё, что нужно для снятия стресса и расслабления организма я уже ввёл. Да тут всё написано: вон все его распечатки. Доктор Тэйлор разберётся.
То, что им будет заниматься лично доктор Джоди Тэйлор, признанная красавица медицинского отделения, да и всего крейсера, Джона даже не порадовало, хотя он, как и почти все остальные представители мужского пола на корабле, мечтал только об этом – как бы оказаться в мягких и заботливых ручках…
Сейчас же он мог думать только об одном: какое счастье, что больше нигде не болит. Но, может, со временем его эмоции по поводу доктора Тэйлор как-то…
Восстановятся?
Он подумает об этом. После отдыха. А то он так устал…
– Хорошо. Рядовой Риглон. – голос приблизился, словно майор нагнулся над ним, – Выражаю вам благодарность за проявленное терпение и мужество. От лица командования… И себя лично – приношу вам извинения за… э-э… Неприятные ощущения. Это я распорядился, чтоб ваш порог чувствительности повысили. Чтоб мы быстрей получали нужную информацию. Мы её получили. А вы получите – три дня полного покоя, денежную премию в размере двух окладов, и наряд на кухню. Это – за то, что долго терпели, и не рассказали сразу о появившихся необычных, и потом уже – болевых ощущениях!
Послышалось сердитое сопение, и майор куда-то повернулся:
– Везите.
Под задницей заскрипело, и её затрясло: похоже, у каталки не смазаны колёса. Но он не стал утруждать себя комментариями – сил не было не то, что на речь, а и на шевеление хотя бы пальцем! Может, ему действительно, нужен покой? И сон.
Поспать, что ли?..
Открыть глаза удалось только с третьей попытки.
Потолок реанимационной палаты порадовал девственной белизной. То, что это – именно он, Джону сказали смутные воспоминания, и матовые плафоны со встроенными видеокамерами наблюдения – такие он видел на крейсере только в реанимационной.
Камеры явно работали: в палату тут же вошла сестра. Круглое личико с весьма миловидными чертами наклонилось над ним, поморгало, улыбнулось:
– Ну