людей понятия не имело, что такое копра[19]. Фрик – тоже. Он намеревался заглянуть в словарь с тех самых пор, когда узнал о существовании Тувалу.
Железнодорожная комната находилась в верхнем из двух подземных уровней, примыкала к гаражу. Длиной в шестьдесят восемь и шириной в сорок шесть футов, общей площадью она превосходила дом средних размеров.
Отсутствие окон позволяло полностью отсечь внешний мир. Здесь царила железнодорожная фантазия.
Вдоль двух коротких стен от пола до потолка стояли стеллажи, на которых и размещалась вся коллекция, за исключением моделей, которые использовались в данный момент.
На длинных стенах висели знаменитые картины поездов. На одной локомотив, ярко светя прожектором, вырывался из густого тумана. На другой катил по залитым лунным светом прериям. Самые разные поезда мчались сквозь леса, пересекали реки, поднимались в горы под дождем, снегом, в тумане, темной ночью, клубы дыма вырывались из трубы, искры летели из-под колес.
А середину этой большущей комнаты занимал массивный стол с множеством ножек. На нем соорудили искусственный ландшафт с зелеными холмами, полями, лесами, долинами, ущельями, реками, озерами. Семь миниатюрных городков (счет крохотным жилым домам, школам, больницам, магазинам шел на сотни) соединялись как железными, так и асфальтированными дорогами. Модель включала восемнадцать мостов, девять тоннелей. Плюс множество разнообразных поворотов железной дороги, прямые участки, спуски, подъемы. Рельс и шпал на модели было больше, чем кокосов в Тувалу.
Удивительная конструкция занимала площадь пятьдесят на тридцать два фута, и человек мог или ходить вокруг, или, открыв калитку, войти внутрь, совершить небольшую экскурсию, на какое-то время стать Гулливером в стране лилипутов.
Фрику нравилось чувствовать себя Гулливером.
С его легкой руки на площадке появились армии игрушечных солдатиков, и теперь он одновременно играл и в поезда, и в войну. Учитывая, что солдатиков у него было сколько душе угодно, игра получалась интересной.
Телефонные аппараты стояли и у массивного стола, и у двери. Когда заиграла его личная мелодия, Фрик удивился. Ему звонили редко.
Поместье обслуживали двадцать четыре линии. Две относились к системе безопасности, по одной шел постоянный мониторинг систем обогрева и кондиционирования. Две служили для получения и отправления факсов, еще две связывали поместье с Интернетом.
Шестнадцатью из семнадцати оставшихся пользовались члены семьи и обслуживающий персонал. Линия 24 имела особое предназначение.
Отец Фрика использовал четыре линии, поскольку весь мир, а однажды даже президент Соединенных Штатов, хотел с ним поговорить. Ченнингу (или Чену, Ченни, а как-то даже Чи-Чи, так называла его одна влюбленная актриса) звонили, даже когда его не было в поместье.
Миссис Макби также имела четыре линии, пусть это и не означало, как иногда шутил Призрачный отец, что миссис Макби начала думать, будто по важности она уже сравнялась