В свете этой веры учитель предстает в образе делателя, подготавливающего землю к приему слова.
Да, учитель – прежде всего пахарь, возделыватель человеческой души, и здесь вполне релевантны и те коннотации, что связывают его работу – культивацию земли – со словом «культура», и те, что в русском языке связывают пахоту с тяжелым и всегда технологизированным трудом.
Конечно, учитель занят и непосредственной передачей, трансляцией культурных содержаний, и в этом смысле он всегда и сеятель тоже. Но, настраиваясь на работу учителя религии или духовного воспитателя в школе, он не должен полагать свою задачу и свою силу в том, чтобы просто набросать семян в землю, – как попало, но как можно больше, а там уж как Бог даст. Такая стратегия, очень часто свойственная добрым, верующим, но не в меру ревностным или не в меру наивным учителям, обычно заканчивается ощущением того, что они кощунственно мечут бисер там, где этого делать не надо бы.
Таинство и тайна педагогического процесса в том, каким образом при участии личности педагога внешние содержания превращаются во внутреннее достояние ученика. Глубина этой тайны такова, что нам трудно сказать, является ли это превращение результатом пробуждения внутреннего религиозного дара, дремавшего в природе ученика, или обогащением его тем, чего прежде в нем не было. Ясно только, что роль учителя исключительно важна, и та пища, которую он, как пеликан, принес в клюве ученикам, будет принята или отторгнута и станет причиной здравия или болезни не только вследствие собственно пищевых свойств и не только вследствие личностных качеств приемлющего, но и вследствие личностных качеств того, кто принес это содержание. У меня есть очень личное свидетельство справедливости этого тезиса. Мне довелось учиться у гениального учителя литературы – Ираиды Серафимовны Грачевой. И вот, за год до того, как она пришла к нам в класс, мы дружно ненавидели уроки литературы, поскольку нам диктовали на них какие-то непонятные тексты и потом заставляли их перечитывать и заучивать.
Через несколько месяцев после встречи с И. С. Грачевой мое представление о художественной литературе претерпело чудесную трансформацию. Я стал понимать и любить ее, стал читать. Каково же было мое изумление, когда много лет спустя я узнал, что те ненавистные тексты, которые нам читали до прихода И. С. Грачевой, были написаны ею самой, для того чтобы учитель, не имевший литературного образования, мог хоть как-то провести уроки литературы (найти другого выхода школа тогда не смогла). Это были те самые слова, которые позже произвели во мне столь разительную перемену, открыли мне новый мир! Их диктовал человек, для которого идеи и верования, выраженные этими словами, были чужды. Оказались они чуждыми и для учеников.
Итак, первое, что необходимо учителю религиозной культуры, – это определенная степень личной религиозной одаренности. Религия, чтобы стать даром для ученика, должна быть прежде даром для учителя, ощущаться и пониматься