только кивнул.
– Он нечаянно, нечаянно. Нечаянно!
Слово было найдено. Оно все оправдывало. Саша не хотел обидеть учительницу!
Детское многоголосие заполнило класс. Все ученики защищали Сашу. Не мог Саша «нарочно» совершить такой поступок. Саша не такой, Саша хороший, а бусы порвались нечаянно.
– Ну, нечаянно, так нечаянно. Продолжим урок! Читать дальше будет Оля Пискунова, а мы все будем следить.
И урок пошел дальше, плавно, спокойно, и только горстка больших желтых янтарных бусин на учительском столе напоминала о его неприятных минутах, да виноватый взгляд Саши Лукина, да еле сдерживаемые слезы молодой учительницы. А любопытное солнце всё заглядывало и заглядывало в класс, и его крохотные лучики играли в бусинах янтаря, то легко отражаясь от гладкой поверхности, то высвечивая их желтоватую глубину. С навеса над школьным крылечком вдруг скатилась первая капелька растаявшего снега и упала вниз, замерзнув на лету. Она была похожа на непрошеную слезу. Февраль был на исходе. В теплых краях уже цвели подснежники, а поля и леса вокруг Кудринки еще были окутаны зимним сном.
Зине очень хотелось плакать, только она при всех не расплачется, ни за что не расплачется! Не такой у неё характер! И она выдержала. А злополучные бусины янтаря баба Паша на переменке нанизала на крепкую нитку и одела на шею молодой учительнице. Как награду за разумный выход из трудной ситуации.
Расплакалась Зина дома. Легла на диван и стала жалеть себя.
– Ах, бедная я, несчастная! Одна-одинёшенька на всем белом свете! Для кого живу, для кого хожу по этой земле. Кто мне рад? Кому я свет в окошке? Ничего не могу как следует сделать! Зачем я согласилась подменить Веру Васильевну? Матвей Иванович уговорил? Пусть бы сам и учил. Уговорить кого-нибудь – это он может. Тихим голоском, он так убедительно говорит, что и возразить нечего! Справишься, справишься! Как же, справилась! На ребенка чуть руку не подняла! И почему ей Вера Васильевна ничего про Сашу не сказала? Могла бы сказать, она бы мальчика не тронула. У неё ведь тоже сердце есть! Она просто думала, что ребенок капризничает, решила его заставить читать. Разве она могла подумать, что он в третьем классе читать не умеет? А Прасковья Терентьевна вовремя меня из класса вывела. К телефону! Она и пошла, совсем забыла, что телефона всего два на всю деревню: на почте и в доме управляющего. А если бы баба Паша не вывела её из класса, она бы что? Она бы стукнула бедного мальчика, а он бы потом помнил это всю жизнь. Говорят и так, у него отчим злющий, может и поколачивает мальчонку. А если бы она написала замечание в дневник, то ударила бы ребенка не сама, а его рукой? Интересно, кто это придумал, все плохое писать в дневник. Даже страничка есть такая в дневнике для замечаний учителя, а для поощрений?
Зинаида Алексеевна, Зинаида Алексеевна! Да какая она Зинаида Алексеевна? Зинка – и больше никто! Все-таки насколько почтовое дело лучше учительского труда. Спрашивать никого не надо, оценки ставить – тоже. А Вера