жизни – от вируса до кактуса и человека – объясняется основополагающим набором общих процессов, проявляющихся в разных условиях. Эти общие процессы означают, что разделительные линии между видами пролегают, скорее, в нашем сознании, а не в природе, и многие промежуточные животные (например двоякодышащая рыба) или гибриды (например лигр, помесь льва и тигра) не укладываются в простую категоризацию. Более того, в геологическом времени эти разделения даже еще более условны, потому что виды расходились и сближались по мере того, как разделялись и вновь сталкивались континенты.
Биология поняла, что вид – это не отражение вечного божественного порядка, а всего лишь удобный способ интуитивно организовать мир. К сожалению, психология отстает. Многие психологи верят, что мир разума статичен и исчисляем, что проявления умственных состояний отражают более глубокую сущность. Разнообразные введения в психологию содержат пронумерованные списки психологических типов – пять человеческих потребностей, шесть основных чувств, три нравственных побуждения, три типа любви, три части разума, – и содержание списков зависит в основном от интуитивных предпочтений того, кто занимался подсчетами.
Как и классификация Линнея в XVIII веке, эта интуитивная классификация когда-то была лучшим, на что мы были способны, потому что психологии недоставало понимания базовых психологических процессов. Однако социальное познание и неврология вскрыли эти процессы и обнаружили, что разнообразные проявления психического опыта – эмоции, нравственность, мотивация – представляют собой комбинации более глубоких эмоциональных и когнитивных процессов. Новые исследования предлагают считать психические состояния не жестко маркированными «вещами» с неизменной сущностью, а расплывчатыми конструкциями, возникающими из общих для них психических процессов, проявляющихся в разных условиях.
Как эволюция может создавать множество видов, применяя один и тот же метод в различных специфических условиях, так и разум способен создавать множество психических «видов». Подсчитывать эмоции или нравственные побуждения – это все равно что считать снежинки или цвета. Действительно, в некоторых случаях можно описать сходства и различия состояний разума, но попытки группировать психические характеристики в любом случае условны и слишком сильно зависят от интуиции исследователя. Вот почему ученые никак не могут сойтись на базовом количестве чего бы то ни было: один ученый делит психический опыт на три части, другой – на четыре, еще один – на пять.
Психологии пора оставить попытки нумеровать природу и признать, что психологические «виды» не являются ни четко очерченными, ни реальными. Биология уже давно признала условность и искусственность понятия вида – почему же мы, психологи, отстаем от нее на 200 с лишним лет? Вероятный ответ заключается в том, что люди – включая даже психологов и философов – верят, что интуитивные догадки, будучи продуктами разума, являются точными отражениями его структуры. К сожалению, десятилетия исследований