разглядывавшая листок бумаги на столике, страшно смутилась, вздрогнула и покраснела, поймав на себе взгляд Холмса.
– Вы знакомы с восковыми фигурами мадам Топин, сэр?
– О, они очень знамениты.
– Простите! – Элеонор Бакстер еще гуще залилась краской. – Я не точно выразилась. Вы когда-нибудь посещали этот музей?
– Гм. Боюсь, в этом смысле я не отличаюсь от своих соотечественников. Стоит англичанину прослышать о каком-нибудь удаленном или недоступном месте, он готов жизнь положить, лишь бы увидеть его. Но когда достопримечательность буквально под боком, в ста ярдах ходьбы от его собственного дома… Вы были когда-нибудь в музее мадам Топин, Уотсон?
– К сожалению, нет, хотя немало наслышан о подземной «Комнате ужасов». Говорят, администрация музея предлагает кругленькую сумму тому, кто рискнет провести там ночь.
Упрямый старик, который, на взгляд опытного врача, явно страдал от боли, громко и насмешливо хмыкнул.
– Господь с вами, сэр! Все это сущая ерунда, не верьте ни единому слову.
– Так это неправда?
– Ни капли правды, сэр. На ночь они вас туда не впустят. Какой-нибудь джентльмен может еще, чего доброго, закурить там сигару, а они до смерти боятся пожара.
– Тогда правильно ли я понимаю, – спросил Холмс, – что беспокойство ваше вызвано вовсе не этой «Комнатой ужасов»?
– Нет, сэр. У них там есть даже статуя старого Чарли Писа. А рядом с ним Марвуд, палач, вздернувший этого самого Чарли на виселицу одиннадцать лет назад, но эти фигуры совсем не страшные, даже, напротив, симпатичные. – Старик немного повысил голос. – Но скажу честно, сэр. Мне совсем не нравится, когда эти восковые фигуры вдруг начинают играть в карты!
Дождь шумно барабанил в окно. Холмс всем телом подался вперед:
– Что?! Восковые фигуры играют в карты?
– Да, сэр. Даю слово. Слово Сэма Бакстера.
– И что же, в этой карточной игре принимают участие все фигуры или только некоторые?
– Только две, сэр.
– Откуда вы знаете, мистер Бакстер? Вы что, сами видели их за этим занятием?
– Не приведи Господи, сэр, нет, конечно! Но что прикажете думать, когда один сбрасывает карты или берет взятку, а потом, глядишь, все карты сброшены и валяются на столе? Но может, лучше объяснить все с самого начала?
– Да, прошу вас. – Холмс любезно улыбнулся.
– Видите ли, сэр, за время ночного дежурства я делаю только два обхода «Комнаты ужасов». Помещение довольно большое, освещено слабо. И причина того, что я не делаю больше обходов, – мой ревматизм. Тот, кто не страдал от ревматизма, никогда не поймет, что это за адские муки! Прямо выламывают и выкручивают тебя, всю душу вынимают.
– Боже правый! – сочувственно пробормотал Холмс и подтолкнул к старику табакерку.
– Вот так, сэр. Нелли моя – девушка хорошая, добрая, несмотря на то что получила образование, а потом и приличную работу. Но когда ревматизм особенно разыгрывается, а достает он меня, почитай,