дал бых убо… А в жертву надо отдать не то, что малоценно, а что особенно дорого. Моей отрадой было богослужение, служение у родных святынь, и именно это в жертву Господь избрал. Тяжела бывает для нас, грешных, рука Господня, – но… буди на все Его святая воля. Да не дерзнем возроптать на Него. Он ведает то, чего не знаем мы. Он и вздохи и слезы наши примет как жертву, угодную Ему. <…>
Александре Ивановне Бобковой
10 сентября 1954 г.
Дом инвалидов
<…> Вы страшитесь смерти, Вас устрашает грозный суд за грехи. Помятовать о грехах полезно, скорбеть и плакать о них должно. Не должно только христианину унывать, не должно отчаиваться. Божий Суд не таков, как суды человеческие. На человеческих судах чаще всего стараются найти, за что бы можно было зацепиться, чтобы засудить и невинного. На Божием Суде, наоборот, все направлено к тому, чтобы найти (если не грешно так выразиться), за что бы можно было зацепиться, чтобы оправдать и великого грешника… Будем и мы с Вами, в бездне греховной валяющиеся, уповать на неисследную бездну Божия милосердия. <…>
Святейшему Патриарху Алексию (Симанскому)
2 апреля 1955 г. г. Тутаев
<…> Вскоре по вступлении Вашем на Патриаршество в феврале или марте 45 г. я обратился к Вашему Святейшеству с письмом, в котором просил Вас, не найдете ли Вы возможным возбудить ходатайство пред соответствующими правительственными органами о замене мне заключения в лагерях заключением в одной из московских тюрем с предоставлением возможности работать там с богослужебными книгами, под Вашим руководством и наблюдением. Чтобы не нарушать субординации, я направил это мое письмо чрез своего епархиального епископа, преосв [ященного] Онисима, от которого имею сведения, что он это мое письмо доставил Вам.
Допускаю, что моя просьба не могла быть исполнена по не зависящим от Вас обстоятельствам. Но и самый факт моего обращения к Вашему Святейшеству, и выраженное мной желание работать под Вашим наблюдением и руководством сами по себе свидетельствуют, что так не мог поступить епископ, не признающий Вас как своего Патриарха.
В 49 или 50 гг. я посылал Вам письмо с образцами моих «литургических опытов», плодом моих занятий в заключении. Впрочем, я не уверен, что это мое письмо дошло до Вас.
Когда в мае – июне 54 г., незадолго до окончания срока моего заключения, мне было предложено указать моих близких, которые могут взять меня, как инвалида, на свое иждивение, я, указав таковых лиц (у одного из которых нахожусь в настоящее время), высказал еще уверенность, что и Патриарх Всероссийский может дать мне кабинетную работу по моей специальности и принять меня на иждивение на покой в один из подчиненных ему монастырей. В связи с этой уверенностью и по совету лагерной администрации я вновь написал Вам письмо с просьбой о принятии меня на покой в число братии Троице-Сергиевой Лавры, где я мог бы работать в любимой и более или менее известной мне области богослужения и богослужебных книг под Вашим наблюдением и руководством. Это мое заявление было отправлено