хмыкнул Карп. – Как же он придет, ежели сам отца и убил?
– Оно так. А все же…
Договорить соседка не успела – на тропинке между могилами показался Федор Кондратьев. Все расступились перед ним.
Федор молча смотрел на крест на отцовской могиле.
– Явился! – увидев старшего сына, закричала Авдотья. – Чего тебе тут? Ради девки отца убил, а теперь явился?! Оборотень поганый!
С каждым словом она, уже и так заведенная долгими причитаниями во время похорон, заводилась еще больше.
– Мам, ну что ты… – проговорил было Степан.
Но Авдотью было не остановить.
– А не видать тебе счастья с той тварью, с Лидкой! – с ненавистью глядя на Федора, выкрикнула она. Потом обернулась к Степану и Паше. – И вам говорю, сыночки мои: чтоб слуху больше не было среди нас про Ангеловых! Ни духу ихнего чтоб не было, ни виду!
Провозгласив все это, Авдотья перекрестилась и пошла прочь.
– Убирайся отсюда. На веки вечные! – бросила она, проходя мимо Федора.
Степан приостанавился было, собираясь что-то сказать брату, но, пока он подбирал слова, Наталья подхватила его под руку и потащила вслед за матерью.
Паша остановился возле Федора.
– Федь… – Слезы стояли в его огромных глазах. – Что нам теперь делать?
– Мать же сказала, – с горечью проговорил Федор.
Выйдя из ворот кладбища, Паша долго смотрел, как старший брат идет через Оборотневу пустошь. Несколько раз он порывался броситься за ним, но что-то удерживало его. И вряд ли это были слова матери…
Когда Федор скрылся из виду, Паша тоже пошел через пустошь. Но не к деревне и не к дороге, ведущей к уездному городу. Все убыстряя шаги, он шел к усадебному парку.
Надю он нашел у паркового родника. С тех самых пор, как проявились его способности к рисунку – а произошло это рано, ему едва исполнилось пять лет, – Паша проводил в усадьбе большую часть своей жизни. Поэтому знал каждую тропинку, на которой мог увидеть Надю. Ну и не только поэтому он нашел ее так быстро… Сердце вело.
Наклонившись к мраморной чаше, Надя провела ладонью по трубке, из которой бил родник. Воды теперь не было, и только на дне чаши еще стояла мелкая лужица.
– Надь…
Она вздрогнула, потом обернулась, посмотрела на Пашу.
– Скажи что-нибудь, а? – жалобно попросил он.
Надины губы дрогнули. Видно было, что она мучительно пытается ему ответить. Но ничего у нее не вышло, и она отвернулась в слезах.
– Наташка говорит, тебя Бог наказал – язык отнял, – сообщил Паша. – Она за Степаном бегает, Наташка. Она за ним, а он от нее!
Он засмеялся в надежде, что развеселит и Надю. Но Надя не улыбнулась, и Паша снова погрустнел.
– Надь… Я… – Он замялся, но, набравшись храбрости, проговорил: – Я тебя никогда не оставлю! Хоть ты и немая! Вот!
Выпалив это, Паша чмокнул Надю в щеку и бросился бежать. Надя растерянно посмотрела ему вслед, и улыбка – робкая, едва заметная – появилась на ее губах.
Глава 8
– Пресвятая