во мне непонятный зов предков, и я, как пантера, с шипением и рычанием кинулась на него и стала рвать на части эту сладкую физиономию. Немного погодя нас растащила банковская охрана, но подрала я его тогда прилично. И когда он, окровавленный, сидел за рулем и заводил мотор, трусливо закрыв все двери на замок, то крикнул в едва приоткрытое окно: «Ты получила ответы на все свои вопросы, сучка? Я ушел от тебя, потому что ты – хищное животное, тварь, черная ворона. Ты бы сожрала мою печень за один раз, нисколько не подавившись». Машина обдала меня вонючей струей и умчалась, унося кровоточащего Корецкого.
Ветер за окном рвал на части молоденькую березку, и я наконец, отчетливо осознав, что этот человек не стоит моей смерти, да еще и в такую непогоду, стала полировать ногти, испорченные об его нос. Когда же буря слегка поутихла, я села в машину и, рассекая огромные лужи, словно волны, помчалась в свою гавань, укромное место, которое иногда дает мне силы, – маленькое кафе в районе Новой Голландии. Как только горячий кофе с коньяком пробежал по венам, расслабляя и в то же время поднимая давление в черепной коробке, которое понижено, кажется, у всех питерцев, я вдруг ощутила легкое жжение в кончиках пальцев. Не понимая, в чем дело, и думая, что это последствия битвы с Корецким, я продолжила любоваться красивой вазочкой в форме крокодила, инкрустированной мелкими зелеными камешками-стекляшками. Она стояла на барной стойке, сверкая в свете красной лампы, что висела на проводе-пружине над столом. В свете ярких лучей крокодил на деревянной столешнице весело искрился и сверкал. Он был теплым и заманчивым, обещая отдать за одно лишь прикосновение моей руки кусочек сладкого покоя. А моему искалеченному сердцу так этого хотелось! Неожиданно мои руки затряслись. По пальцам волной прокатилась мелкая дрожь, постепенно нарастая до такой степени, что я расплескала коньяк из высокого бокала. И тут я с ужасом поняла, откуда это тремоло. До боли в позвоночнике, до самой изнанки души мне страстно захотелось украсть эту идиотскую вазочку. От этого желания у меня, как у наркомана, стало ломить все тело, и я подумала, что схожу с ума. Это было какое-то наваждение, потому что с моими деньгами, несмотря на постигшие меня бедствия, я запросто могла купить не только ее, но и весь этот кабак в целом. Я попыталась отвлечь от крокодила свой взбесившийся разум и переключить внимание на посетителей – вот целующаяся парочка неподалеку, наверное, студенты; вот – такой же, как и я, затраханный жизнью бизнесмен; вот бармен пошел на кухню за горячим. Последнее наблюдение выпихнуло меня из черного плюшевого кресла с зелеными подушками. Подскочив к старинному дисковому телефону на барной стойке и набирая пальцем несуществующий номер, я стала, якобы машинально, крутить в руках вожделенный вазон. Быстро оглядев посетителей, я поняла, что все заняты своими делами и на меня никто не смотрит. Тогда я приоткрыла сумочку и стала пихать туда проклятого крокодила, который, как назло, отчаянно сопротивлялся, цепляясь перепончатыми лапами за кожаные края.
«Вы