черт возьми, думал?»
Мне нужно было попытаться ответить на этот вопрос самому.
Уровень адреналина во время матча может быть слишком высок: пульс зашкаливает, и иногда мозг не поспевает за происходящим. Напряжение нарастает, и ты не знаешь, как его сбросить. В 2010-м я расстроился, потому что матч грозил стать ничейным, а это была очень важная игра, и у нас была череда неудач, которая вскоре стала причиной увольнения Мартина Йола. Я злился на себя и на всю эту ситуацию в целом. Досада копилась, и чувство, что именно по моей вине у нас ничего не получается, достигло критической точки.
То же самое произошло в том инциденте с Ивановичем в 2013-м. Нам нужно было обыграть «Челси», чтобы у нас был шанс попасть в Лигу чемпионов. Это был большой риск в любом из вариантов, но проигрыш означал бы, что все кончено. Я играл отвратительно. Я подарил глупейшее пенальти за игру рукой, и мне казалось, что победа ускользает у меня из-под носа. Я чувствовал, как завожусь, начинаю злиться на себя и говорю себе на поле: «Как можно быть таким косолапым?» или «Как можно было здесь промазать?».
За мгновение до того, как я укусил Кьеллини, у меня была отличная возможность реализовать момент и вывести счет на 1: 0. Если бы я забил тот гол, если бы Буффон не спас тогда ворота, то последующие события никогда бы не произошли. Я бы ничего такого не сделал. Ничего.
Но я упустил свой шанс.
Напряжение нарастало, страх и злоба кипели внутри: «Мы вылетим, и вылетим мы из-за меня». Это душило подобно удавке. Момент, когда ты просто не осознаешь совершаемых поступков. Я не оправдываю то, что я сделал – никто бы не стал, – но я пытаюсь объяснить, что произошло. Я все еще пытаюсь объяснить это себе, чтобы понять, что случилось и почему.
Когда после матча сердце перестало колотиться, легко обернуться и сказать: «Ну и как можно быть таким идиотом? Оставалось еще двадцать минут». Но на поле, когда в тебе бушует адреналин, а напряжение нарастает, ты даже не понимаешь, сколько осталось до конца матча. Ты ничего не понимаешь. Единственное, о чем я мог думать, было: «Я не забил, мы вылетаем из чемпионата мира». Есть футболисты, которые на моем месте бы сказали: «Ладно, мы вылетаем, но я забил два потрясающих гола в матче против Англии. Я звезда». Я мог бы попросить удаления с поля: «У меня опять болит колено, я забил два гола в предыдущем матче, я сделал все, что мог». Но я мыслил иначе. Я хотел большего. Это чувство очень трудно объяснить. После всего, через что пришлось пройти, ты не можешь вынести мысли о поражении. Дело не в том, что я хотел победить, дело в том, что мне была нужна победа. Страх поражения окутывает все вокруг – даже откровенно очевидный факт, что за мной следит по меньшей мере 20 000 пар глаз. Что-то схлопнулось у меня в голове. Логика больше не влияла на мои решения.
Однажды во время игры против Чили в 2013-м, когда игрок схватил меня между ног, я отреагировал, ударив его кулаком. Меня за это не дисквалифицировали. Ничего. Ни на один матч. Это посчитали нормальной, приемлемой реакцией. Не было и осуждения болельщиков. Когда я позвонил