коричневые комочки зажаренных в сухарях перепелов и скворцов.
Я сел, как и в прошлый раз, за самый дальний конец стола. Мне показалось, что леди Изабелла предпочла бы, чтобы я сидел ближе: после моего заявления, что на рассвете поеду дальше, заметно подобрела.
Курица призывно блестит оранжевой шкуркой, я вижу, как кое-где она шевелится, это горячий пар пытается найти выход, и только сделаю первый надрез, вместе со струей горячего пара брызнет обжигающий сок, восхитительно лакомый, настоящий эликсир жизни…
А рядом на зеленой тарелке с фигурно погнутыми краями таких же размеров курица и тоже со скромно сложенными культяпками, но зажаренная круче, корка коричневая, к тому же усыпана чем-то вроде тмина или перца. Я ощутил призывный запах, которому мужчина не в состоянии отказать. Проще отказаться от женщины, чем от такой умело зажаренной птицы, когда шкурка готова хрустнуть под пальцами, выстреливая в разломы тончайшими горячими ароматами.
Эта курица тоже начинена мелкими тушками, перепелиными яйцами вперемешку с горькими травами, красными стручками перца, а по бокам обложена луковицами и чем-то еще, да хрен с ним. Пора начинать…
Дженифер и Даниэлла тихонько переговариваются, поглядывая на меня хитренько, я сказал Псу громким шепотом:
– Как ты думаешь, женщины, которые полагают, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, метят слишком высоко?.. Или нет?
Женщины переглянулись, я тут же сложил ладони у груди, сказал благочестиво:
– Авэ Мария… Лаудетур Езус Кристос… Отче наш, аминь!.. Спасибо тебе, Господи. С таким ужином никакой враг не страшен. Я вообще-то передумал отдавать его врагу. Леди Дженифер, прошу не принимать на свой счет. Я имел в виду, что жизнь – это борьба! До обеда – с голодом, после обеда – со сном. А сейчас так и вовсе ужин… Кстати, почему зал называется обеденным, если ужинаем?
Леди Изабелла чуть вскинула бровь.
– Вам, сэр Ричард, менестрелем быть.
– Почему?
– Патрик тоже всегда интересуется, почему называется так, а не иначе.
Они все легко и просто брали руками даже самые жирные блюда, я же все-таки старался больше орудовать ножом, и хотя здесь вилок еще нет, все же накалывал на острие и так тащил в пасть, хотя здесь это может выглядеть недостаточно элегантно. А фиг с ним, скажу, мол, зато мужественно. И вообще, может быть, я северный тунгус.
– Вам нравится? – спросила леди Изабелла.
– Еще бы, – ответил я с энтузиазмом. – Белый ужин! Дамы кормят мужчин! Разве это не мечта? Я всегда был против, чтобы ужин отдавать врагам, куда лучше делить с хорошенькими женщинами. Особенно если ужин заканчивается завтраком.
– Понравились ли вам покои? – осведомилась леди Изабелла с материнской заботой, в которой мне почудилось нечто еще. – Не нужно ли что-то добавить, что-то убрать? Говорите, сэр Ричард. Мы вам так обязаны, что если не нравится, то предложим на выбор любую из свободных комнат. У нас их теперь много, очень много.
В последних словах явственно прозвучала горечь,