его спины вышел дворцовый стражник, неся на вытянутых руках меч в ножнах, прилаженных к кожаному поясу. Он передал его королю, а король все так же бережно протянул меч Генри.
Тот замешкался. Таскать за собой такое неудобное оружие, пожалуй, еще хуже, чем ехать верхом.
– А можно мне лучше нож, лук и колчан стрел? – спросил он.
Придворные подавились воздухом, Уилфред прижал ладонь к лицу, а Олдус пихнул Генри локтем в бок.
– Это огромная честь, – прошептал он. – Встаньте на одно колено, возьмите меч, коснитесь губами ножен, а потом руки короля.
– Не буду, – упрямо выдохнул Генри.
Он и так согласился ехать, не будет он таскать за собой огромный кусок железа, да еще ради этого унижаться. Генри уже готов был сказать это вслух, но тут Олдус просто поклонился королю, взял пояс с мечом и надел его на Генри. Тот от тяжести едва не сел, но не успел даже возразить – Олдус хлопнул его по плечу и с широкой улыбкой сказал:
– Ваш конь уже оседлан и навьючен. Глядите, какой красавец!
Двое слуг в темной одежде вывели из конюшни здоровенного брыкающегося коня. Они держали его за поводья, но он так мотал головой, что едва не отрывал бедолаг от земли. Конь был совершенно белый, и его темные, дикие, налитые кровью глаза смотрелись особенно впечатляюще. Единственный конь, на котором Генри довелось ездить, был смирной крестьянской лошадкой, которая дала сесть на себя верхом без малейших возражений, но этот…
– Зато мы выделили вам самое удобное седло, – успокаивающе сказал Уилфред, держась от коня как можно дальше. – Характер у Снежка непростой, но какая скорость! На другом коне вы за три дня не доберетесь.
– А ты на чем поедешь? – спросил Генри у Петера, чтобы оттянуть момент знакомства со Снежком.
– Я не поеду, господин, – еле слышно сказал тот. – Вам придется скакать день и ночь, чтобы успеть: дороги вокруг нашей деревни совсем плохие, да и в других местах наверняка тоже. Я своим ходом буду добираться.
Он трясся, как от лихорадки, и Генри покачал головой.
– Не надо тебе никуда ехать. Останешься здесь, пока я не вернусь и не скажу, что все в порядке. О тебе позаботятся и хорошо накормят.
На лице Эммы тут же отразилось все, что она думает о еще одном грязном простолюдине, который будет мозолить ей глаза, и Генри мрачно улыбнулся, когда король сказал:
– Ни о чем не волнуйтесь, Генри. Мы примем юношу как гостя.
Петер вдруг заплакал, тихо и безнадежно, – а потом резко перестал, вытер глаза и, глядя на Генри, сдавленно спросил:
– Господин, вы не знаете, что такое «скрипач»? Это как «предатель»?
Все недоуменно переглянулись – кажется, такого слова никто не знал, – а Генри вдруг кое-что вспомнил.
– В Башне мастеров я видел на каком-то предмете слово «скрипка». Когда Петер отдохнет, отведите его туда, пусть глянет – вдруг поймет, как с ней управляться?
Тут у Генри над ухом раздалось такое дикое ржание, что он чуть не втянул голову в