цензуры (речь о них пойдет впереди), также обратив внимание на такое пагубное явление, как самоцензура.
И здесь следует заметить, что именно Россия и часть других государств постсоветского пространства оказались в замкнутом кругу противоречий между анонсируемым на внешнюю аудиторию стремлением к демократии и подспудным (однако хорошо видимым со стороны) подавлением демократических свобод, прежде всего свободы слова и СМИ.
Россия и часть других государств постсоветского пространства оказались в замкнутом кругу противоречий между анонсируемым на внешнюю аудиторию стремлением к демократии и подспудным (однако хорошо видимым со стороны) подавлением демократических свобод, прежде всего свободы слова и СМИ
Именно текущий режим в России, начиная с конца ХХ в. и с первых дней XXI в., продолжил богатые, накопленные различными государствами за долгие века традиции подавления свободы слова, оттачивая их до блеска на всех новых видах медиа, которые могут показаться властной верхушке «подозрительными» в смысле их возможностей для трансляции взглядов оппозиции. Как заметил однажды менеджер одного из онлайн-СМИ Глеб Морев, «логика, да и исторический опыт противостояния как царской, так и советской цензуре подсказывают: медиа, не располагающие иностранным покровительством, но имеющие амбиции транслировать идеи, враждебные установившемуся в России политическому режиму, и собирающиеся сообщать информацию, а не заниматься пропагандой, в весьма близкой перспективе будут вынуждены формально выйти из российской юрисдикции и перебазироваться за границу. Последовав в этом смысле за первопроходцем вольной русской печати Александром Герценом» [73].
«Логика, да и исторический опыт противостояния как царской, так и советской цензуре подсказывают: медиа, не располагающие иностранным покровительством, но имеющие амбиции транслировать идеи, враждебные установившемуся в России политическому режиму, и собирающиеся сообщать информацию, а не заниматься пропагандой, в весьма близкой перспективе будут вынуждены формально выйти из российской юрисдикции и перебазироваться за границу. Последовав в этом смысле за первопроходцем вольной русской печати Александром Герценом».
Между тем стремление к объективному исследованию условий выпуска СМИ диктует необходимость учитывать не только их взаимоотношения с государством, но и с гражданами. Всегда ли СМИ правы в своих оценках, а государство и граждане – нет? В российском Уставе о цензуре и печати от 1890 г., как известно, не отличавшемся демократичностью взглядов на свободу слова и СМИ, говорится о необходимости защиты частных лиц от не всегда благовидных устремлений профессиональной журналистской братии. Так, в ст. 139 Устава недвусмысленно сообщается, что «если в повременном издании [то есть в периодическом. – Авт.] появится известие, касающееся частного лица, то издание сие не может отказать в принятии сообщенных ему тем лицом, в ответе, возражений