где-то к 1350 году, у него должно было бы быть, по самым тривиальным подсчетам, 320 потомков, но еще через пять, в 1450–1500 годах, их стало 10 000, а после 20 поколений эта цифра возросла бы до 10 миллионов, добавим еще 20 поколений и получим невообразимые миллиарды.
У одного из исследователей истории Чингизидов мы находим подтверждение информации о том, что у Джучи – старшего сына Чингисхана – было около сорока детей и, соответственно, сотни внуков. У Чагатая – восемь сыновей, у Угедэя – десять. У Толуя – четвертого его сына – тоже десять сыновей, а у Кулкана (сына Чингисхана от Кулан-Хатун) – четыре. Получается, что к концу жизни Великого Завоевателя число его потомков мужского пола достигло сотни: пятеро его сыновей, не менее сорока взрослых внуков и много десятков подрастающих правнуков.
В таком случае вполне реально найти сегодня по этой генетической линии вышеупомянутые шестнадцать миллионов потомков. Можно предположить, что этот человек, Чингисхан, вероятно, обладал поистине потрясающей репродуктивной способностью, чтобы оставить после себя такое потомство. Конечно, речь шла об обычных генах, нейтральных, определяющих пол человека. Но все же нельзя упускать из внимания тот факт, что это был мужчина-воин, мужчина-завоеватель. Сильный, неординарный, но все-таки реальный человек.
Такой подход – как к реальному человеку – мы находим в работе историка, этнографа Льва Николаевича Гумилева «Древняя Русь и Великая степь». Речь идет о так называемой теории пассионарности. Сначала нужно разобраться в сути этого понятия, заключающегося в особом свойстве характера людей. По соотношению двух основных «движущих сил» человеческой личности всех людей можно разделить на три категории: пассионарии, гармоничные личности и субпассионарии. Первые – самые главные участники исторических процессов. У гармоников активность и инстинкт самосохранения уравновешены, а субпассионарии – особи, поступки которых мотивированы прежде всего их низшими инстинктами, они, как говорит Гумилев, обладают «отрицательной пассионарностью». Субпассионарии не способны ни на подвиги, ни на сколько-нибудь успешную трудовую деятельность. Но нас интересует, разумеется, именно пассионарии, как яркий пример неуемности духа и энергичности, направленной на развитие, на движение вперед.
Термин «пассионарность» происходит от латинского слова «passio». На латыни «passio» – претерпевание, страдание и даже страдательность, но также и страсть, аффект. Однокоренные слова в европейских языках различаются смысловыми оттенками. «Pasion» у испанцев соответствует латинскому значению. Итальянцы применяют слово «passione» еще и для выражения страстной любви. Французы и румыны также используют термины «passion» и «passione» для характеристики главным образом чувственных пристрастий. «Passionant» по-румынски – это человек, способный увлечь, привести в восторг. Англичане привнесли в понимание пассионарности новый смысл: для них «passion» – это еще и вспышка гнева, взрыв чувств. У поляков это ярость, бешенство.