.

неймется все. Эка невидаль – человек помер! Так что, на каждый раз дело открывать?

      – Не все здесь чисто, ваше высокоблагородие, – нарочно перешел я на казенный язык. Нежелание полицмейстера открывать дознание было мне понятно – за нераскрытое убийство начальство по головке не погладит. А господину полицмейстеру вот-вот выходило повышение, об котором он давно уж хлопотал. От того и не хотел он себе послужной список портить. Но, уж коль поступил на государеву службу, так исполняй дело не за страх, а за совесть! Не за ради выгод и наград. Если не разыскать и не наказать преступника, то подрывается вера в закон и устои государства! А этого никак допускать нельзя.

      – Чего ж нечистого-то? – поморщился полицмейстер. – Ну, испугался спутник этого… Владимирова, когда тот на пол брякнулся, да и убег. Это ж весьма просто – почти любого оторопь возьмет, когда приятель замертво на твоих глазах падает. А потом стыдно было пойти сознаться в собственной слабости. Обычное дело.

      – Так-то оно так. Но он же подходил к уже лежащему Владимирову. Значит, не так уж и испугался!

      Полицмейстер замахал руками, словно отгоняя тучу комаров:

      – Опять вы за свое! Это лишь предположение ваше.

      – Отнюдь. Об этом совершенно определенно говорят следы на пыльном полу. Да и то обстоятельство, что покойный отправился в свое предсмертное путешествие с человеком, с коим был знаком всего ничего, а виделся и того менее, тоже весьма подозрительно. Надо бы этого Петра найти да расспросить обо всем. Коль никакого злодейства не обнаружится, так тут же дело и закроем. Но теперь уж совершенно со спокойной совестью.

      Я умолк. По правде, меня еще более смущало то, что смерть постигла единственного прямого наследника богатого и тяжко больного человека. И все наследство досталось прощелыжному на вид Путятину, который, по всем видам, отцовское состояние быстро промотал и влачил состояние приживала при богатых родственниках. Не нравился мне этот субъект, а также то, что ему на голову внезапно свалилось наследство, о коем он и мечтать не мог в силу молодости прямого наследника.

      Однако эти соображения я оставил при себе, зная характер начальника – ежели вот так продолжать упорствовать, так он нарочно будет за этим делом наблюдать, чтобы его указания, не взирая на всю их неправильность, выполнялись точно и беспрекословно. А так, он скоро уж забудет. Я же смогу спокойно дознание провести.

      Полицмейстер опять долго жевал сухими губами, морщил косматые брови, а после махнул рукой – дескать, делайте, Иван Иванович, что сочтете нужным, но уж коли что – весь ответ на вас. На большее я и не рассчитывал! Мысленно возблагодарив Бога, я коротко поклонился и вышел. Время было заняться таинственным спутником покойного.